Замок Шамбла - [21]

Жак едва успел совладать с собой, как вслед за Тюрши де Марселанжем вошли еще несколько человек. Среди них был Берже — лардерольский мэр, преданный графиням де Шамбла.

Прокурор сразу же поднял вопрос о том, кого назначить «хранителем» опечатанных бумаг, для чего попросил родственников и друзей покойного порекомендовать ему такого человека.

– Если позволите мне высказать свое мнение, — почтительно начал Берже, — то я знаю человека, который вполне с этим справится.

– Ну, — спросил прокурор, — и кто же этот человек?

– Жак Бессон.

– Жак Бессон! — с негодованием вскрикнул Меплен. — Заклятый враг нашего несчастного родственника! Нет, это невозможно!

– Я решительно протестую, — в свою очередь добавил Тюрши де Марселанж.

– Но Жак Бессон — доверенное лицо графинь де Шамбла, — пролепетал Берже.

– Неужели вы думаете, что поэтому и я должен доверять ему?! — с негодованием воскликнул Тюрши, глядя мэру Лардероля прямо в глаза.

В эту минуту бригадир жандармов услышал какое-то тихое рычание. Он взглянул на Юпитера и поразился тому, как пес смотрел на Жака. Двое других жандармов тоже обратили внимание на такое поведение собаки. Это заметил и сам Жак Бессон, который в замешательстве незаметно выскользнул из столовой и пошел по каштановой аллее, бормоча себе под нос:

– Ох, не к добру все это! Надо как можно быстрее покончить с Юпитером!

XII

Жак Бессон давным-давно ушел. Официальные лица, находившиеся в гостиной, удобно устроились за столом и тихо переговаривались между собой. Когда вошла Жанна Шабрие, неся в руках поднос с бокалами, бригадир жандармов спросил ее, указывая на Юпитера:

– Это что за собака?

– Юпитер, господин жандарм, — простодушно ответила кухарка.

– Я не кличку ее спрашиваю, а для чего ее держат в замке.

– Она сторожит, ее выпускают каждую ночь.

– А выпускали ли ее вчера до того, как было совершено убийство?

– Выпускали, господин жандарм.

– Так она, наверно, лаяла?

– Никак нет, господин жандарм.

– Как вы это объясните?

– В то время во дворе ее не было.

– А откуда это вам известно?

– Ее везде искали, но никак не могли найти.

– Что же вы подумали, когда не нашли сторожевую собаку?

– Что ее, скорее всего, увел тот, кто хотел, чтобы она находилась в другом месте.

– А кого эта собака признавала? — включился в допрос судебный следователь.

– Днем она признавала всех, а ночью — никого.

– Как! Неужели совсем никого? Ни господина Марселанжа, ни дам, ни Жака Бессона?

– Жака Бессона?! — вскрикнула Жанна. — Да она его не признавала ни днем ни ночью и вечно на него скалилась.

– Ах, вот как! — воскликнул судебный следователь.

После недолгого молчания он продолжал:

– Юпитер вернулся в тот же день?

– Да, чуть позже девяти вечера.

– То есть через полчаса после преступления?

– Именно так.

– И как он себя вел, как он выглядел?

– Все как обычно, вот только цепь с него сняли.

– Очень хорошо, — воодушевленно закончил судебный следователь. — Эта цепь, вероятно, найдется, и я чувствую, что она станет для нас путеводной нитью, которая и выведет нас на преступника.

Жанна Шабрие хотела было уйти, но вдруг вернулась, предварительно закрыв за собой дверь на замок.

– Господин судья, — неуверенно спросила она судебного следователя, — можно я расскажу все, что знаю?

– Конечно, это ваша обязанность, говорите.

– Это очень важно, — начала Жанна, понизив голос, — но мне сказали, что не следует рисковать в деле, не касающемся меня. «Не касающемся меня! — ответила я. — Разве убийство нашего бедного господина не касается всех нас? Разве он не был с нами добр и великодушен? Если вы это разом забыли, то я помню. Вы молчите, если хотите, а я пойду и все расскажу. Если со мной что и случится, так ведь двум смертям не бывать, а я хочу умереть как христианка, с чистой совестью».

– Вы отвечали очень достойно. Скажите же нам, что вы знаете.

– А вот что.

Все придвинулись к Жанне Шабрие и слушали ее молча, не перебивая.

– Как только похоронили бедного господина Марселанжа, — продолжала Жанна, — мы возвращались час тому назад сюда и по дороге встретили Этьена Гра, землевладельца, который шел к своему полю. Мы заговорили с ним о том, что нас всех сейчас волнует, и, судя по его ответам, мне показалось, что он думал совсем о другом. «Что это с вами, дядя Гра? — спросила я его наконец. — У вас такой растерянный вид». Он не ответил, и мы продолжали свой путь. Но минут через пять он посмотрел на нас и как бы невзначай спросил: «Разве Жак Бессон не провожал вместе с вами господина Марселанжа в последний путь?» Только тогда мы вспомнили, что Жака не было на похоронах и что он остался в замке.

Все слушавшие рассказ Жанны Шабрие переглянулись, словно поняли смысл того, на что раньше не обратили никакого внимания. Тем временем Жанна продолжала:

– Вот я и сказала Этьену Гра, что Жак остался в Шамбла. «Это меня не удивляет», — пожал плечами старик Гра. «Почему же это вас не удивляет?» — спросила я. Гра промолчал. Он человек очень замкнутый, и у него так же трудно вытянуть изо рта слово, как деньги из кармана. Но я прекрасно его знаю и чувствовала, что у него что-то вертится на языке, так что я стала ждать, пока он сам заговорит. «Вы спрашиваете, почему это не удивляет меня, Жанна?» — вдруг произнес он. «Да». — «Это не удивляет меня потому, что бедный Жак, должно быть, устал». — «С чего бы это ему устать?» — удивилась я. «Да от дороги, которую он проделал: от Пюи до Шамбла добрых три мили». — «Это так, но он проехал их в экипаже». — «Сегодня утром — да, а вчера вечером?»