Замок Персмон - [11]

— Ну, если ты не знаешь, придется ехать к Мьет и спросить у нее…

Жак опять заметно встревожился.

— Зачем вам беспокоиться, дядя? Мьет сама приедет к вам.

— Какое же тут беспокойство? Ведь это недалеко отсюда.

— Она, вероятно, отсутствует… она собиралась в Риом за покупками.

— Все равно я к ней заеду, а если ее не застану, то черкну пару слов, чтобы она подождала меня завтра.

— Она сама приедет к вам, дядя. Я ей сообщу, что вы ее ждете.

— Как тебя понимать? Ты как будто боишься пустить меня в Виньолет?

— Нет, но зачем же вам беспокоиться понапрасну, дядя?

— Какая забота с твоей стороны! А мне так кажется, что ты просто боишься, как бы я не открыл вашу тайну.

— Я? Нашу тайну? О чем вы, дядя?

— Перестань, пожалуйста, тебе же прекрасно известно, что не далее как вчера Анри узнал, что Мьет скрывает очень прискорбную для него тайну, а если она прискорбна для него, то, стало быть, и для меня.

— Для него? Для вас? Я совсем ничего не понимаю, дядя!

— Что за комедия! Разве ты не признался Анри во всем?

— Признался… да ни в чем я не признавался!

— Нет, признался, что Мьет прячет у себя своего нового возлюбленного и что моему сыну следует ретироваться.

— Я — признался в этом? Ничего подобного, дядя! Это какое-то недоразумение! Нет у сестры никакой но вой любви. Неужели вы сомневаетесь в честности Мьет? Возлюбленный в ее доме? В мое отсутствие? Черт возьми! Да если бы мне сказал об этом кто-нибудь другой.

— Так, значит, особа, которая прячется в Виньолет, — женщина?

— Готов поклясться, что не мужчина.

— Еще бы тебе не знать этого, ведь ты часто бываешь у Мьет…

— Да я целый месяц к ней не заглядывал.

— Странно. Разве она запретила тебе приходить?

— Просто некогда.

— Не выдумывай! Ты толчешься на всех окрестных ярмарках.

— Для пользы дела, дядя, а не для удовольствия, уверяю вас. Заботы одолевают.

— Жениться собираешься, что ли?

— Может, и так.

— На богатой?

— На девушке, которую давно люблю.

— А она не идиотка?

— Что вы, дядя! Боже сохрани!

— Ты, стало быть, не такой, как тот папенькин сынок, который сватается к Мари де Нив ради ее денег и которому все равно, способна ли она отличить правую руку от левой. Сам понимаешь тревогу отца, приехавшего советоваться со мной. Если это дельце сладится, он будет считать своего сына как бы обесчещенным.

— Еще бы! Это было бы подло и гадко! Но кто распускает этот слух про барышню де Нив? Мачеха, наверное?

— А ты знаешь ее мачеху? Ну-ка, расскажи мне про нее.

— Ничего я не знаю! Мне известно только то, что все говорят и что вы сами тысячу раз слышали. Граф де Нив женился на искательнице приключений, которая выгнала из дому его дочь от первого брака. Говорят, что эта дочь умерла в монастыре.

— Ага, так ты думаешь, что она умерла?

— Так говорят.

— Ну так я тебе скажу, что она жива и, если сведения, собранные мною, верны, убежала из монастыря и прячется в Виньолет.

— Да ну! Убежала-таки!

— Да, друг мой, причем убежала с поклонником, у которого очень большие ноги.

Жак невольно взглянул на свои ноги, а потом на мои для сравнения. Быть может, до этой минуты ему и в голову не приходило, что в нем есть какое-нибудь несовершенство.

Я видел, что он озадачен и, если проявить настойчивость, не станет больше скрытничать, но я не хотел его признаний, а потому быстро переменил тему разговора.

— Скажи, пожалуйста, правда ли, что твоя сестра поссорилась с моей женой?

— Тетушка сильно обидела сестру и дала ей почувствовать, что ей не по сердцу женитьба Анри на Мьет.

— Знаю, знаю, между ними вышло такое же недоразумение, как между тобою и Анри. Надеюсь, что все уладится, и поскольку ты уверен, что у Мьет нет других планов…

— Готов поклясться, дядя!

— И прекрасно! Я заеду переговорить с ней. Поехали со мной.

— Не могу, дядя, у меня сейчас идут работы, и нужен мой присмотр.

Я простился с ним и уехал один; но, отъехав совсем немного, оглянулся и заметил, что он не пошел к дому, а спрятался в кусты.

Мне пришло в голову, что он хочет проследить за мной. Я стегнул лошадь и заставил ее резко убыстрить бег. Мне не хотелось, чтобы Жак поспел к сестре раньше меня и предупредил ее о моем посещении. Однако, поскольку мне пришлось обогнуть ферму, чтобы подъехать к крыльцу, я не был уверен, что он, со своими длинными ногами и со сноровкой охотника, не знающего преград, все-таки не опередил меня, когда я наконец вошел без доклада в сад племянницы.

Она встретила меня с корзинкой только что сорванных персиков и поставила ее на скамью, чтобы ласково обнять меня.

— Сядем, — сказал я ей, — мне нужно поговорить с тобой…

Садясь, я отодвинул белый шелковый зонтик на розовой подкладке.

— Какая хорошенькая вещица! — сказал я. — А я и не знал, что ты такая щеголиха.

— Нет, дядя, — ответила она с прямодушной решимостью, составлявшей основу ее характера, — это не моя вещица, это зонтик одной особы, которая гостит у меня.

— И которую я заставил убежать?

— Она вернется, если вы согласитесь ее повидать и выслушать; она даже хочет переговорить с вами…

— Ты виделась сегодня с братом?

— Да, дядя. Я знаю, что Анри заподозрил меня в чем-то, только не знаю, в чем именно и что такого он вам сказал; но я не желаю ничего скрывать от вас и дала понять особе, которая доверила мне свою тайну, что не намерена вам лгать. Вы приехали, чтобы расспросить) меня, дядя, я готова ответить на ваши вопросы.