Объявляем сира де Монтегю, графа и владетеля Замка Орла, вероломным изменником; приговариваем его к смерти и предписываем сжечь его тело, а пепел развеять по ветру; но, принимая во внимание справедливое требование капитана Жан-Клода Проста, оставляем за последним право самому назначить род казни Антиду де Монтегю, владетелю Замка Орла.
Совершено в здании парламента города Доля.
От имени членов парламента, заседавших в суде:
Председатель,
Буавен».
Чтение приговора было встречено громоподобными возгласами одобрения.
– Правильно!.. Правильно!.. – кричал народ. – Да здравствует парламент! Да здравствует капитан Лакюзон!
Когда шум стих, слово опять взял заведующий судейской канцелярией.
– Капитан Жан-Клод Прост, – громко возгласил он, – какой род казни вы избираете? Говорите – и воля ваша будет исполнена.
– Однажды… – заговорил Лакюзон, – однажды сир де Монтегю, в ответ на вопрос кардинала де Ришелье, сказал о преподобном Маркизе, что он, «как мужлан», заслуживает казни «через повешение»… Так вот, Антид де Монтегю, владетель Замка Орла, я требую, чтобы вы ответили по закону «око за око». Топор палача не коснется вашей недостойной головы. Для вас сойдут перекладина и веревка…
Затем, окинув пристальным взглядом толпу, Лакюзон прибавил:
– Войне конец. Конте победила – она цела и свободна! Да здравствует Конте! И да не воздвигнется впредь виселица, карающая ныне изменника!
– Да здравствует Конте! – вторил ему народ. – Да здравствуют защитники свободной Конте!
Через мгновение человеческое правосудие свершилось.
Божья справедливость восторжествовала.
* * *
На другой день в Дольском кафедральном соборе отпраздновали свадьбу – намеренно скромную и немноголюдную.
Рауль де Шан-д’Ивер дал свое имя Эглантине в присутствии капитана Лакюзона, барона Тристана, Бланш де Миребель и старой Маги, которая разом преобразилась – будто помолодела, когда обрела надежду принять в скором времени третье поколение де Шан-д’Иверов.
Разумеется, сердца ликовали, и вместе с тем в глубине их таилась горькая печаль.
Считали тех, кого не было рядом…
Увы, их оказалось слишком много!
Недоставало Пьера Проста! Недоставало Маркиза! Недоставало Варроза!..
Как только торжественная церемония завершилась, Лакюзон, с траурной повязкой на рукаве и с печалью на сердце, снова подался в горы.
Оставшись один и взвалив на себя нелегкое бремя защитника свобод и судеб древней, благородной земли, он спешил снова преклонить колени перед безвестной могилой, навсегда сокрывшей тайну красной мантии.
