Замок Орла - [123]

– Да, я, – снова отвечал преподобный Маркиз.

– Служитель Евангелия, или ты забыл слова из того же Священного Писания: «Все, взявшие меч, мечем погибнут»[62]?

– Я ничего не забыл. И всегда это помнил. Чтобы изгнать торгующих из храма, Иисус взял «бич из веревок», а против разорения, пожара и убийства другое оружие надобно.

– Но вы же видите, Господь отвернулся от вас, ибо оружие ваше повержено.

– Повержено?! – с гордой усмешкой воскликнул Маркиз. – Да кто вам такое сказал?

– Разве вы не пленник?

– Я – да… но во мне ли суть дела? Я не единственное чадо старинной и благородной провинции!..

– Но вы по крайней мере были одним из самых непреклонных ее защитников.

– Есть и другие, не менее достойные, а то и более… Есть и другие – те, кто, как и я, не пожалеют жизни своей за свободу! Мне не сносить головы. Что ж, не все ли равно? Это будет смерть всего лишь человека. А свобода – это плодоносящее древо, растущее на пролитой крови. И со смертью моей свобода лишь станет крепче.

– Свобода!.. – повторил человек в красном. – И вы еще говорите о свободе!.. Вы, что же, считаете себя свободным?

– Разумеется.

– Странное и безрассудное утверждение!

– Отчего же?

– Вы отвергаете власть французского короля и вместе с тем охотно признаете себя вассалами короля испанского.

– Вассалами испанского короля… Иными словами, мы признаем своим государем Филиппа IV, которому платим малые подати и жертвуем не так уж много людей… – что ж, такая вассальная зависимость нам вполне по силам. Как бы там ни было, испанский король сможет востребовать у нас лишь то, что мы соблаговолим ему дать.

– А почему не больше?

– Потому что у нас есть права, бесспорные и неотъемлемые, и, ради того чтобы отстоять их, нам не жалко пожертвовать и последней каплей крови.

– И что же это за так называемые права?

– Известно ли вам, откуда произошло название нашей провинции – Франш-Конте?

Человек в красном ничего не отвечал.

И, немного помолчав, Маркиз продолжал:

– Если известно, я все равно напомню, а нет, так знайте. По смерти Людовика Заики, когда родился его сын Карл Простоватый, граф Бозон, родственник многочисленных отпрысков рода Карла Великого, поднял мятеж. Во главе группы сподвижников, предоставленных ему сородичами и друзьями его жены Ирменгарды, он вынудил вельмож и епископов созвать собрание, и на этом собрании, 15 октября 879 года, его провозгласили королем Бургундии.

В 887 году Бозон умер.

Людовик, сын его и преемник, был еще совсем ребенком, когда Рудольф I, сын немецкого маркграфа Конрада, захватил горную область, расположенную к северу от государств, оставленных Бозоном своему отпрыску.

Тогда-то земли Бургундии и поделили на два независимых королевства.

Первое стало называться Трансюранской Бургундией, а второе – Цисюранской Бургундией.

Впрочем, такое разделение продолжалось недолго.

Рудольф II объединил их вновь, и так королевство просуществовало до 1126 года.

В то время Бургундией правил Рено II. Как раз тогда она была провозглашена графством. Рено II отказался признавать императора своим сюзереном – и подчиненности, сиречь вассальной зависимости, предпочел военную удачу.

Началась война, и Рено, отразив все атаки императорских войск, сохранил за собой право свободного управления государствами. И, поскольку он ни от кого не зависел и своею волей и силой провозгласил себя независимым государем, его стали называть «Вольным Графом», а провинцию, которую он так доблестно защищал, – «Вольным Графством»[63].

Так что мы считаемся прямыми потомками пламенных и счастливых защитников Нашего Вольного Графства! И ценим мы себя не меньше наших отцов! И до последнего вздоха, до последнего человека будем охранять независимость, которая досталась нам в наследство от них!..

Говоря это, преподобный Маркиз воспрял духом. Голос его отныне звучал громко и взволнованно, как боевой горн, и, пока он громогласно взывал к свободе, глаза его сияли все ярче от гордости и воодушевления.

Человек в красной мантии смотрел на него и внимал ему с восхищением и удивлением.

Таким вот каким был этот священник-воин, которого ему описывали как неотесанного мужлана – жестокого, слепого фанатика… А на поверку этот человек оказался глубоким мыслителем, искусным проповедником. Он шел прямо к цели под знаменем великой и святой идеи. Он был чистосердечен в словах и жестах, и взгляд у него тоже был искренний!

Преподобный Маркиз без труда угадал по лицам всех присутствующих, сколь глубокое впечатление произвел на них.

И, не желая его умалять, он продолжал:

– Да, Конте свободна! Свободна! И хочет оставаться свободной и впредь!.. Свобода на протяжении пятисот лет – разве не стоит она единых усилий, пусть порой и кровавых? Может, вы забыли достопамятные битвы, что графы Бургундские вели против посягательств императора Фридриха Барбароссы[64]? А помните, как при Филиппе Красивом[65] сеньорам пришлось принять воззвание к Дольскому парламенту против приговоров и арестов, налагаемых подвластными им бальи[66]? Разве парламент не служит самым что ни на есть неопровержимым доказательством нашей независимости? Парламент – наша духовная опора, наш щит. Он служит защитой нам, а мы, в свою очередь, будем защищать его до последнего вздоха – так же, как в былые времена… В 1336 году знать пожелала диктовать ему свои правила, вместо того, чтобы подчиняться его законам, – и знать потерпела поражение. Судебная власть, власть незыблемая, победила с помощью обнаженных клинков… Жана де Шалона лишили владений и изгнали прочь из Франш-Конте, а Жана де Грансона задушили как изменника – вот вам громкие и страшные примеры парламентского правосудия!