Замок на скале - [24]

– Это Мердок Додд, самый лихой парень в Пограничном крае. Немало скота угнали мы с ним у наших соседей из-за Тевиота[15].

У Анны было свое мнение по поводу забав времен юности ее супруга, но она ничего не сказала и, надев единственное нарядное платье с подбитыми лисьим мехом широкими рукавами, с улыбкой вышла к гостям.

«Самый лихой парень в Пограничье» оказался грузным, но необычайно подвижным сорокалетним мужчиной с огненно-рыжей гривой волос. С ним прибыла вся его семья: жена – маленькая, столь же бойкая, как и ее муж, лихо сидевшая в седле по-мужски, двое подростков-сыновей и старшая дочь от первого брака.

Анна разглядела их, лишь когда все они оказались в большом зале. Это были первые гости в Гнезде Орла, и Анне хотелось, чтобы они заметили, как у нее поставлено хозяйство и какой повсюду царит порядок. Однако семейство Доддов если и заметило это, то не подало виду. От них разило конским потом, их сапоги были грязны, и сами они были по шею забрызганы грязью, что, правда, не помешало им обнять и расцеловать Анну и барона словно близких родственников. По крайней мере, это сделали Мердок Додд и его жена Ребекка. Мальчишки же, Питер и Этрик, тотчас плюхнулись за стол и стали вопить, что они невыносимо голодны, и стучать рукоятями мечей по доскам, пока служанки не вынесли еду. И лишь после этого Анна увидела дочь Мердока Урсулу и несколько минут была не в силах отвести от нее глаз.

Никогда ничего подобного она не видела. Девушка была рослой, статной, длинноногой, мужская одежда не скрывала, а только подчеркивала ее фигуру. Все ратники Майсгрейва глядели на нее, словно остолбенев. Урсула казалась очень сильной и гибкой одновременно и, несмотря на женственность, носила на бедре меч столь привычно, что Анна готова была поклясться, что девушка лихо умеет с ним управляться. У нее было несколько грубоватое, но привлекательное лицо и длинные огненно-рыжие волосы, заплетенные в толстую косу.

Но больше всего Анну поразили ее глаза. Она не разглядела их цвета, но ее повергло в изумление выражение жгучей ненависти в них. Глядела она на одну только Анну, а когда Филип, окликнув ее, пригласил к столу, она перевела взгляд, и лицо ее тотчас переменилось, осветившись такой нежностью, что у Анны заныло сердце от ревности.

– Не поприветствуешь ли ты и меня, как моих родных, сэр Филип Майсгрейв? – спросила Урсула, приближаясь к нему бесшумной походкой дикой кошки. Когда же Филип склонился, чтобы коснуться ее щеки, она стремительным движением обняла его и наградила столь страстным и долгим поцелуем, что барону пришлось силой освободиться из кольца ее рук. В зале раздались смешки.

– Ты, я вижу, совсем выросла, Урсула, – сказал Филип, – и кое-чему научилась.

Он хотел обратить все в шутку, и Мердок Додд поддержал его, расхохотавшись во всю глотку. Однако Анне совсем не было весело. Она видела, как растерянно глядит в ее сторону муж, но отвернулась, отдавая приказания слугам.

Додды, видимо, собирались пировать всю ночь. И Филип, кажется, ничего не имел против. Он был оживлен и беспрерывно пил с сэром Мердоком. Анна же была утомлена, к тому же она изнемогала под тяжелым взглядом Урсулы. Ребекка Додд вскоре это заметила и сказала, дружески похлопывая Анну по колену:

– Не волнуйся так, птичка. В Урсуле сидит бес, и, признаюсь, я сама порой не знаю, чего от нее ожидать в следующую минуту. Лучше всего – не обращать на нее внимания.

Это и пыталась делать Анна на протяжении всего ужина, пока свирепый взгляд Урсулы Додд словно прожигал ее насквозь. Леди Ребекка, как могла, пыталась развлечь баронессу, расспрашивая ее, откуда она родом, и поражаясь, как это южанка согласилась стать женой нортумберлендца из Пограничья, или с жаром принимаясь рассказывать, какие набеги совершали они с мужем на владения соседей.

Анна заставляла себя улыбаться, слушая ее, хотя порой ей приходило в голову, что и в самом деле она не сможет прижиться в этом краю нескончаемого кровопролития. Она была уже на шестом месяце, у нее ломило спину, и в конце концов, сославшись на усталость, она отправилась к себе.

Но едва она поднялась в опочивальню, как услышала позади торопливые шаги. Длинный коридор был пуст и едва освещен одиноким факелом, и Анне стало совсем не по себе, когда, оглянувшись, она обнаружила в сводчатом переходе рослый силуэт Урсулы Додд. Девушка приблизилась, глаза ее горели.

– Если бы он не обрюхатил тебя, то женился бы на мне! – с жаром вскричала она. – Все это знали!

Анна горделиво откинула голову.

– Может быть, – ровно отвечала она. – Но вы упустили свой шанс, дорогая, и теперь он принадлежит только мне.

Лицо Урсулы исказила гримаса ярости, и она схватилась за меч. Тогда и Анна неожиданно почувствовала прилив бешенства. Невольно она шагнула в сторону и положила руку на длинную рукоять пылающего факела. В конце концов, что эта безумная особа позволяет себе в ее замке! Анна – истинная дочь воина и готова постоять за себя.

Но Урсула лишь усмехнулась и презрительно кивнула на живот Анны.

– Я так люблю твоего мужа, что не трону тебя, пока ты носишь его дитя. А насчет того, что Филип только твой, это мы еще посмотрим!