Замок на скале - [21]

Анна повернулась к окну, давая понять, что разговор окончен. Агнес выбежала, сердито хлопнув дверью. Анна вздохнула. Девчонка слишком похожа на Гарри…

Молнию уже оседлали, и герцог Бэкингем легко вскочил в седло. Анна, впрочем, считала, что его светлости не помешало бы поберечься, но Генри Стаффорд всякий раз начинал кипятиться, когда она упоминала о том, что он еще не вполне здоров. Отцу Мартину это удавалось лучше, но священник с утра отправился в дальнюю деревню исповедовать умирающего, и теперь герцога некому было приструнить.

Однако, когда Генри тронул коня и, сначала шагом, а потом переходя на рысь, двинулся по периметру двора, Анна вдруг перестала думать о его здоровье. Он был поистине хорош, этот любезный вельможа с лучистыми, по-кельтски голубыми глазами и смуглым лицом. Наблюдая, как ловко он заставляет повиноваться горячего коня, почти не прибегая к помощи удил, а правя лишь коленями и корпусом, Анна невольно поймала себя на том, что любуется им, и тут же одернула себя. Силы небесные, с каких это пор ее стали интересовать придворные вельможи?

Весьма недовольная собой, она поднялась в свой любимый покой, где трое горничных теснились у окна, тоже глазея, как герцог управляется с конем. При появлении баронессы все трое разом смиренно уселись в уголке и как по команде склонились над вышиванием. Анна, обычно строгая к тем, кто бегал от работы, на этот раз промолчала.

В этой комнате было очень тепло, так как, помимо небольшого облицованного мрамором камина, тепло исходило еще и от стены, за которой находился большой камин главной залы. Здесь было три больших окна с частыми переплетами, застекленными прозрачными стеклами. Мебель – орехового дерева, натертого благоухающим воском, на полу лежал прекрасный ковер с мягким ворсом, а стены покрывали арраские гобелены ярких расцветок.

Это был самый изысканный покой в замке, и даже герцог Бэкингем не мог скрыть удивления, когда впервые вошел сюда. Он заявил, что эта комната нисколько не хуже, чем покои знатных дам на Юге, и Анна невольно усмехнулась, соглашаясь с ним.

Одно из окон располагалось в нише стены. Здесь стояли резная конторка и удобное складное кресло, в котором леди Майсгрейв работала в предобеденное время. С первых дней, когда ей пришлось взять хозяйство замка в свои руки, она привыкла справляться с этим сама и не держала ни замкового бейлифа, ни приказчика, собственноручно ведя счета арендаторов. Ее никогда не учили этому, и, возможно, она вела свои записи не по правилам, однако она хорошо ориентировалась в них, всегда зная, что и когда следует закупить, с кого получить плату или долг, когда и на что потратить деньги.

Сейчас она собиралась заняться списком товаров, которые предполагалось вскоре приобрести в Йорке. Разумеется, большая часть необходимого для замка производилась в нем самом и в окрестных деревнях, но такие вещи, как пряности, вино, свечи, а также легкие ткани, гобелены и духи – маленькая слабость хозяйки – требовалось привозить. К тому же городские изделия всегда были изготовлены тоньше и изящнее.

Ничего не скажешь – кузнец в Нейуорте был столь замечательным мастером, что его кованые решетки, подсвечники и розетки были не хуже венецианских, однако толстые сальные свечи, изготовляемые в замке, не шли ни в какое сравнение с белыми или витого розового воска, что продавались в Йорке, и ни один башмачник в Нейуорте не мог сшить столь изящные, подбитые мехом и украшенные золотыми пуговками сапожки, как те, что барон привез баронессе к Рождеству.

Анна снова обвела взглядом покой. Здесь пахло яблоней от душистых дров, каминная полка была украшена резным узором в виде гирлянды виноградных лоз, на ней стояла пара бронзовых канделябров. Все свидетельствовало о достатке, однако Анна помнила, что еще недавно здесь был глинобитный очаг, голые стены покрывали потеки, из щелей в окнах дуло так, что свечи гасли, едва отворялась дверь.

Анна отложила перо и задумалась. Она многого добилась за эти годы, хотя ей и пришлось трудиться не покладая рук и экономя каждый пенни. Что ее жизнь здесь будет непростой, она поняла, едва они миновали Адрианов вал[11] и оказались в совершенно диком краю, где люди были одеты в шкуры, всегда носили оружие и враждебно косились друг на друга.

Здесь не было придорожных харчевен, как, впрочем, не было и виселиц на перекрестках, однако, хотя они и ехали с большим отрядом, на них напали, едва они оказались в гуще леса, и завязалась самая настоящая битва, окончившаяся, к счастью, благополучно. Нейуортцы не потеряли ни одного воина и даже отбили у неведомого противника нескольких лошадей. Филип был доволен и вскоре отправил Освальда Брука продать добычу в Олнвитон, где велся торг скотом меж шотландцами и англичанами.

– Напавшие на нас были англичане, мои соседи из Норт-Тайн. Поэтому их лошадей я продам шотландцам. Если бы напавшие были шотландцами, я торговал бы здесь.

Анна все еще была в ужасе после стычки, а Филип посмеивался.

– Мне нужны деньги теперь, когда я обзавелся семьей.

Так Анна оказалась в краю нескончаемых войн и наконец увидела Гнездо Бурого Орла. Это была надежная крепость, скорее неприступная, чем богатая, в чем Анна и убедилась вскоре, когда им пришлось выдержать настоящую осаду. Хозяин долго отсутствовал в Нейуорте, в его землях царили разруха и запустение, и, когда Анна стала задавать Филипу вопросы о хозяйстве в его владениях, он лишь пожимал плечами, честно признаваясь: