Замок на песке - [77]

Поиски привели ее к мысу, за которым берег становился изрезанным и каменистым. Она знала, что Фелисити любит сидеть на этом уединенном каменистом пляже. И она решила обойти мыс, а уж потом возвращаться домой. Ей так не хотелось возвращаться в пустой дом. Она пошла по гальке, постепенно сменявшейся камнями. В туфлях на высоких каблуках трудно было идти. Эти камни пугали Нэн. Круглые, хаотически разбросанные у подножья скалы, а море, когда вода прибывала, каждый раз слегка передвигало их. Ужасные, бессмысленные предметы. И в это время, когда она стояла балансируя, прежде чем перепрыгнуть с одного камня на другой, до нее донесся тонкий пронзительный свист, он становился все выше и выше и, наконец, умолк. Это не было похоже на птичий крик. Она замерла, потом начала переходить с одного камня на другой. Совсем рядом вдруг промелькнула большая черная тень. Это баклан снялся с места и теперь летел к горизонту, багровеющему в последних лучах солнца.

Небо в зените стало чернильно-синим. Потом, после того как глаза ее привыкли к сумраку, она разглядела недалеко от себя странное пламя. Кто-то стоял возле этого камня, окруженный прибывающей водой. Это была Фелисити. Нэн окликнула ее, и начала осторожно двигаться к дочери. Увидев ее, Фелисити кинулась торопливо собирать предметы, разложенные на камне. Потом начала смахивать все, что лежало на камне в воду. Огонек тоже был сметен и упал, не потухнув, на поверхность воды среди листьев и цветов.

Она подошла и остановилась, настороженно глядя на Фелисити. Вопреки вечернему холоду на Фелисити был только купальный костюм. Множество каких-то бутылочек, других странных предметов стояло на камне. Это напоминало пикник. Но какой-то странный пикник. Огонь все еще горел на поверхности воды, подступающей уже к самым туфлям Нэн. Но Фелисити не двигалась, застывшим взглядом провожая огонек.

— Дорогая, ты совсем с ума сошла? Ты же подхватишь простуду, стоишь здесь совершенно голая. Солнце зашло и ветер холодный. Где твоя одежда?

— Здесь, — безразлично произнесла Фелисити. И вытащила одежду из углубления на другой стороне валуна.

— Брось мне сначала вещи, а потом переберешься сама.

Широкий поток воды теперь отделял камень, на котором стояла Фелисити, от суши. На воде еще пыхало пламя.

— Что это такое? Так странно пахнет и не гаснет.

Пламя поднималось над стеклянной водной гладью и отражалось в ней. Солнце уже опустилось за горизонт, и чем темнее становилось, тем гуще становился воздух. Огонь неожиданно исчез, не оставив ничего, кроме маленького почерневшего комочка, плавающего поблизости от камня.

Нэн, как зачарованная, наклонилась и уже собралась взять его в руки.

— Не трогай! — крикнула Фелисити. — На, лови! — Она завернула одежду в полотенце и швырнула. Изловчившись, Нэн поймала сверток. Потом Фелисити начала лихорадочно складывать в сумку все остальное. И бросила ее через поток. Сумка упала на камни. И тут Фелисити бросилась в воду. Задохнувшись от холода, поплыла туда, где стояла Нэн. И по пути успела ладонью утопить тот странный и непонятный черный предмет, который все еще плавал на воде…

Нэн держала полотенце наготове. Она начала растирать дочь, крепко, изо всех сил, как в те далекие времена, когда дочь была совсем маленьким ребенком.

— Не надо, больно! — вскрикнула Фелисити. И расплакалась.

— Детка, детка. Ну не плачь. Быстренько одевайся и расскажи, что случилось.

Фелисити тряслась от холода. Надела рубашку, потом взяла платье.

— Я видела бабочку. Она подлетела к морю и погибла. — Надевая платье, она все еще всхлипывала.

— Глупости, детка! Наверное, улетела куда-нибудь. Бабочки могут пролететь много миль, они даже перелетают во Францию. Так что не надо плакать, дорогая..

Фелисити села. Стало совсем темно. Луна ярко светила с чернильного неба, высвечивая слева и справа от них громоздящиеся кучи камней. Фелисити пыталась обсушить ноги. Ступни были холодными, как ледышки.

— Я видела рыбу, — снова заговорила она, — которую поймал какой-то человек. Это была большая рыба. Она лежала на песке, билась и задыхалась. Я хотела взять ее и бросить назад в море, но испугалась. — Ее голос сорвался, она снова зарыдала.

Нэн наклонилась, держа в ладонях побелевшую дочкину ступню. Она чувствовала, что и сама сейчас расплачется. И ей не удержаться. Она всхлипнула и залилась слезами. Сидя среди камней и все еще держа в ладонях дочкину ступню, она плакала навзрыд. А луна струила яркий свет на них обеих.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

В эти дни Мор узнал, что такое воспаление мозга. Не осталось ничего, что могло бы успокоить его мысли. Они метались в его голове, как перепуганные птицы. Только рутинные занятия, связанные со школой, еще давали ему если не умиротворение, то хотя бы элементарное оправдание существования. Он чувствовал постоянное внутреннее напряжение, словно его тело в любую секунду готово было разлететься на куски. Стали появляться и другие странные физические симптомы. Он постоянно ощущал стойкий неприятный запах, будто все время нюхал содержимое выгребной ямы; и время от времени ему казалось, что кожа его становится черной от грязи. Поэтому он то и дело посматривал на свои руки, чтобы убедиться, что это не так. Ночные кошмары вторгались в его сон и в явь, и один дурной сон тянул за собой другой, словно звал своего собрата, спеша к его ложу. Мир вокруг него стал в равной степени безумным и невыносимым. Даже читая газету, он тут же натыкался на историю какого-нибудь фантастического по своей жестокости преступления. Жить в окружении этих ужасов было невозможно, но куда от них деться, он не знал.