Замок мечты. Незваный гость - [18]

- В папке, на которой написано «Б»?

- Вы настоящий вундеркинд, - сказала Кейт Райан и села за пишущую машинку.

- Папа, что ты делаешь? - спросила Дара, заставив Джона вздрогнуть и покраснеть от стыда.

Ему следовало сочинять. Пользуясь тем, что в баре находится Кейт, уже уставшая за утро, проведенное в конторе Слэттери. Но когда долго смотришь на чистый лист бумаги, то потихоньку начинаешь сходить с ума. Джону Райану было не о чем писать и нечего сказать. Он вышел в то, что Кейт называла садом, а все остальные двором, и попытался заняться физическим трудом. Лицензированная пивная Райана стояла на самом ходу. Ее передняя дверь выходила прямо на Ривер-роуд. Никто не слышал о пивной с садом у входа. Продукты, львиную долю которых составляли бочонки, привозили на задний двор с полупустыми сараями и навесами. Туда же выходила задняя дверь дома - единственная, которой разрешалось пользоваться детям. Но в стороне от дома было то, что называлось боковым двором. По этому двору бродили куры. Там же сидела Джаффа, безмятежная, как Будда; она мурлыкала и лениво умывала большую оранжевую морду. Леопольд в этом дворе бывал редко. Псу требовалась публика, сочувствовавшая его хныканью и бросавшая подачки, поэтому он любил торчать в пивной. После отвратительного случая на берегу Морис оставался в своем торфяном домике. Джон придумал чудесный способ, позволявший не работать над стихами: он построит большой проволочный вольер. Куры будут жить в вольере, рыть землю и помешают попыткам Кейт разбить там настоящий сад. Как только куры окажутся в загоне, жизнь станет легче. Но Джону Райану хотелось сделать это тихо, тайком от родных. Он не желал признаваться даже самому себе, что увиливает от работы за письменным столом. У Дары был воинственный вид. Темные глаза упрямо смотрели из-под черной челки, руки были засунуты в карманы шорт.

- Ты хочешь что-то изменить? - спросила она тоном человека, который искал себе противника и нашел его.

- Пока что только составляю план, - виновато ответил отец, переминаясь с ноги на ногу.

Держу пари, это будет что-то новое и ужасное.

- Я хотел собрать всех кур вместе, вот и все, - кротко сказал Джон.

Им и так хорошо. Они вовсе не нуждаются в том, чтобы быть вместе. Куры не хотят никаких изменений, они довольны тем, что есть. - Глаза девочки подозрительно блестели; казалось, она собиралась заплакать. До сих пор Дара не обращала на кур никакого внимания. Куры были для нее такой же частью пейзажа, как берег реки и ящики во дворе.

Джон Райан присел на корточки и обхватил коленки дочери.

- Ну-ка обними своего старого отца.

- От этих объятий никакого толку, - заявила Дара.

- Верно. - Он поднялся. - Я тебя понимаю. Сам чувствую то же самое. Просто мне не хочется писать стихи, поэтому я пришел поиграть с цыплятами.

Представив себе отца играющим с цыплятами, Дара невольно фыркнула. Но Джона Райана это не обмануло. Он видел, что дочь расстроена, и решил, что причиной этого расстройства является ссора с Кейт. Но он ошибся.

- Папа, мы бедные?

- Нет. Сама знаешь.

- Но и не богатые?

- Совсем не обязательно быть бедным или богатым. Мы, как и большинство здешних жителей, средние.

- А когда-нибудь мы будем богатыми?

- Мы будем нормальными. Чем вызван такой интерес к деньгам?

- Нам понадобятся деньги, чтобы купить дом. - Выражение ее лица было очень решительным.

- Глупышка, у нас же есть дом. Вот он. - Джон обвел рукой недавно побеленную пивную.

Не этот. Я говорю про Фернскорт, где сейчас копают. Расчищают участок для какого-то американца, который будет жить там до тех пор, пока мы не сможем купить у него дом.

- Ну, ну, Дара, - начал успокаивать ее Джон.

Но девочка сердилась и не хотела, чтобы ее успокаивали.

- Это наш дом! Мой, Майкла и всех остальных.

Джон вздохнул.

- Не хочешь прогуляться?

- Не хочу.

- Я тоже не хочу гулять с такой упрямой ослицей, но придется..

- И куда мы пойдем?

- В Фернскорт.

- Тогда ладно.

Кейт Райан, беседовавшая в баре с не слишком симпатичными ей Джимбо Дойлом и Джеком Койном, увидела через окно две фигуры, шедшие по мостику. Мужа, который должен был в это время писать стихи, и дочери, в последнюю неделю напоминавшую дикобраза. У нее чесались руки постучать в стекло, но тогда вредный Джек Койн всем раззвонил бы, что муж у нее под каблуком. Доставить ему такое удовольствие было нельзя.

Кейт знала, что она чересчур порывиста. Во время недавней исповеди она призналась канонику Морану в грехе вспыльчивости. Каноник Моран посоветовал Кейт в минуты, когда ее одолевает искушение сказать что-нибудь резкое, думать о Богоматери. Думать о том, что на ее месте сказала бы Пресвятая Дева. Говорить то же самое не требуется; достаточно просто подумать. Этой мысли хватит, чтобы воздержаться от ядовитой реплики, способной причинить боль другому человеку.

Глядя на мужчину и девочку, державшихся за руки и шедших по мостику, Кейт подумала о том, что Богоматерь могла бы благословить их и пожелать им всего хорошего. Что ж, Кейт Райан тоже способна на такое. Она повернулась и посмотрела на Джека Койна и Джимбо Дойла с улыбкой, которую считала ангельской.