Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура - [12]

— Может, звучит и вычурно, — сказала Карабелла, — но все, что он сказал — правда.

Она озорно блеснула глазами.

— Ты готов начать?

Валентин кивнул.

— Сначала успокойся, — сказал Слит, — очисти мозги от всех ненужных мыслей и расчетов. Войди в центр своего существа и держи себя просто.

Валентин прочно встал на ноги, сделал три глубоких вдоха, расправил плечи, чтобы не чувствовать болтающихся рук и замер в ожидании.

— Я думаю, — сказала Карабелла, — что этот человек живет большую часть времени в центре своего «я». А может, он без центра и поэтому не может отойти далеко?

— Ты готов? — спросил Слит.

— Готов.

— Мы будем учить тебя основам по одному приему за один раз. Жонглирование — это серия отдельных мелких движений в быстрой последовательности, что создает впечатление постоянного и одновременного потока. Одновременность — иллюзия, когда ты жонглируешь и даже когда не жонглируешь. Все события происходят на одном дыхании.

Слит улыбнулся. Он, казалось, говорил с расстояния во много тысяч миль.

— Закрой глаза, Валентин. Ориентация в пространстве и времени очень важна. Думай, где ты, где находишься по отношению к миру.

Валентин представил себе Маджипур, могучий шар, висящий в пространстве, половина его, если не больше, поглощена Великим Океаном. Валентин видел себя, крепко стоящего на краю Зимрола. Море было позади, континент развернулся перед ним, на Внутреннем Море была точка — Остров Сна, — а дальше — Алханрол и громадная выпуклость Горного Замка, и солнце, желтое с бронзово-зеленым оттенком, посылающее обжигающие лучи на пыльный Суврейл и на тропики и греющее все остальное, и луны где-то далеко, и еще дальше — звезды и другие миры, откуда пришли скандары, хорты, лимены и все прочие, и даже тот мир, откуда эмигрировал народ Валентина четырнадцать тысяч лет назад — Старая Земля, маленькая голубая планета, абсурдно крохотная по сравнению с Маджипуром, она очень далеко, почти забыта где-то в другом конце Вселенной. Валентин вернулся через звезды обратно в мир, на этот континент, в эту гостиницу, в этот двор, на этот маленький клочок влажной плодородной земли, в которую вросли его сапоги, — и сказал Cлиту, что он готов.

Слит и Карабелла стояли, согнув руки, прижав локти к бокам, раскрыв ладони, в правой — мяч. Валентин встал в ту же позу.

— Представь, — сказал Слит, — что у тебя на руках поднос с драгоценными камнями. Если ты будешь двигать плечами или локтями, поднимать или опускать кисти рук, камни рассыпятся. Понятно? Секрет жонглирования в том, чтобы тело двигалось как можно меньше. Двигаются вещи, ты управляешь ими, но сам остаешься неподвижным.

Мяч Слита неожиданно перелетел из правой руки в левую, хотя тело Слита оставалось неподвижным. Мяч Карабеллы сделал то же. Валентин, подражая им, перебросил мяч из одной руки в другую, чувствуя усилие при движении.

Карабелла сказала:

— Слишком сильно пользуешься запястьем и локтем. Раскрой ладонь, расставь пальцы. Ты выпускаешь пойманную птицу. Так. Рука раскрыта, птица летит вверх.

— Совсем не применять запястье? — спросил Валентин.

— Чуть-чуть и незаметно. Толчок исходит от ладони. Вот так.

Валентин попробовал. Минимальное движение предплечья вверх, мимолетное сжатие запястья, толчок в центре ладони и из центра самого существа Валентина.

Мяч перелетел в согнутую левую ладонь.

— Так, — сказал Слит, — еще раз.

Еще раз, и еще, и еще. Пятнадцать минут все трое перекидывали мяч из одной руки в другую. Они заставляли Валентина посылать мяч по почти неизменяющейся дуге перед лицом и не позволяли ни поднимать, ни поворачивать голову, чтобы следить за мячом. Руки ждут, мяч летает. Через какое-то время Валентин стал делать это автоматически. Из стойла вышел Шанамир и растерянно уставился на целеустремленные броски, а затем поплелся прочь. Валентин не останавливался. Пусть это перебрасывание мяча мало походило на жонглирование, но в данный момент это было событие, и он целиком отдался ему.

Потом он заметил, что Слит и Карабелла перестали перекидывать мяч, что он один действует как машина.

— Лови, — сказал Слит.

Он бросил ему только что сорванную ягоду токка.

Валентин поймал ее в промежутке между бросками мяча и держал, как бы думая, не следует ли жонглировать и ею, но Слит жестом пояснил, что ягоду нужно съесть — это его награда, премия.

Карабелла бросила ему второй мяч в левую руку, а третий — в правую, рядом с первым.

— У тебя большие руки, — сказала она, — тебе будет легко. Следи за мной и делай так же.

Она стала перебрасывать мяч из руки в руку, ловя его в корзинку, составленную из трех пальцев, а два других мяча держала в каждой ладони. Валентин стал подражать ей. Хватать мяч с полной ладонью было трудно, но не очень, и скоро он стал действовать безошибочно.

— Теперь, — сказал Слит, — пойдет начало искусства. Мы делаем обмен. Так.

Один мяч пролетел по дуге на уровне лица из правой руки Слита в левую. Пока мяч летел, Слит приготовил ему место в левой руке, бросив мяч, который был в ней, по более низкой дуге и под летящим мячом в правую руку. Маневр казался довольно простым — быстрый взаимный переброс, но когда Валентин попытался это сделать, мячи столкнулись и отлетели в сторону. Карабелла с улыбкой поймала и вернула их Валентину. Он попытался еще раз, но с тем же успехом, и Карабелла показала ему, как бросать первый мяч, чтобы он упал на левую ладонь, в то время как другой мяч пойдет внутри траектории первого, когда Валентин бросает его вправо. Валентин сделал несколько попыток, чтобы усвоить это. Он несколько раз промахнулся, хватая мяч, а глаза его метались во все стороны. Слит тем временем выполнял обмен за обменом, Карабелла натаскивала Валентина в двойном броске. Казалось, это длилось много часов, а может, так оно и было.