— Да, — толстяк улыбнулся, как бы против воли. — Что ж, мы рады, что все разрешилось.
Хозяин посторонился, и посетители один за другим пошли в помещение. Здесь было просторно. Два стола и длинные лавки составляли все убранство комнаты. С потолка свешивалось колесо, к которому крепились толстые сальные свечи. Они совершенно запылились, потому что зажигали их очень редко. Обычно хозяин сумеречничал при свете очага, а его нечастые посетители довольствовались маленькой глиняной лампой, которую ради такого случая ставили перед ними на стол.
Поскольку до заката оставалось еще некоторое время, то и свечи зажигать не спешили. Пока что все рассаживались, а хозяин и один путешественник, судя по всему — конюх — расседлывали и распрягали лошадей.
— Травы здесь довольно, — сказал хозяин. — Пусть пасутся.
— А сена у тебя не заготовлено? — изумился конюх.
Хозяин пожал плечами.
— А зачем? Здесь не так часто бывают приезжие.
— Но для чего ты держишь гостиницу в таких глухих краях? — не отставал конюх, хотя по угрюмому виду своего собеседника уже давно мог бы сообразить: следует прекратить расспросы — и немедленно, иначе может последовать расправа, скорая и суровая. Но парень никак не мог угомониться. — Куда умнее было бы перебраться севернее, где много караванов с хорошим добром, и…
Хрясь! Удар по уху оглушил его на миг. Любопытный конюх замотал головой, потом приложил ладонь к уху и посмотрел на своего обидчика испуганно. А тот, не обращая больше внимания на паренька, продолжил заниматься своим делом. Потом отправился в дом.
Да, конечно. По северной дороге проходит много караванов. С хорошим добром. С хорошими, опытными охранниками. С охранниками, которые в жизни многое пережили и много повидали. В том числе — контрабандистов и грабителей с большой дороги. У хозяина «Колеса и шара» среди этого люда водилось немало знакомцев. И ему очень не хотелось повидаться с кем-нибудь, кто вынырнет из прежней его жизни и начнет задавать вопросы, а потом и делать предложения.
Нет уж. Он не сможет объяснить никому из тех, с кем прежде имел дело — будь то бывшие его приятели или бывшие недруги — что тот, былой человек, давно умер, что нынешний — всего лишь тихий трактирщик. Они не поверят. И тогда придется взять в руки нож и зарезать их. А это означает возвращение в тот мир, откуда он бежал много лет назад.
Но объяснять все это пареньку из свиты вельможного толстяка незачем. Пусть потрет ухо да поразмыслит о своем поведении. Не всякий, кому он станет задавать вопросы в будущем, окажется столь же добрым и человечным. Иной в ответ на неудачно сказанное слово берется за добрый клинок.
«Фирменное блюдо» уже кипело в котле. Помешивая варево большой ложкой на длинном черенке, хозяин поглядывал на своих гостей, мысленно распределяя их по рангам и сословиям. Нашлось, о чем призадуматься. Несколько человек были крестьянами. Двое мужчин, три женщины и ребенок. Они скромно заняли места у самого выхода. Зеленоглазая особа средних лет, в красивом чепце и платье из хорошей ткани, — скорее всего, прислуга в богатом доме. Судя по тому, что руки у нее были обветренными, распухшими и кое-где даже потрескались, она занималась стряпней. Чистила овощи, резала мясо — работа, которой нельзя заниматься безнаказанно. Трое охранников, спокойные, уверенные в себе, не слишком молодые. Они так и не расстались с оружием, хотя это противоречит всем законам и правилам, не говоря уж о почтении к богам. В самом деле, кто и когда садился за стол, держа за спиной меч в незавязанных ножнах? Разве сейчас идет война? Разве они ждут, что в эту таверну в любое мгновение ворвутся враги, и начнется бойня? Бдительность, конечно, похвальна — но чтобы так… Нечистое дело. Однако, насколько мог понять хозяин, охранники просто выполняли распоряжение своего нанимателя. Интересно. И все интереснее и интереснее…
Двое важничающих юнцов. Слуги, нет сомнений. И господин их — знатная персона. Чем знатнее господин, тем выше задирает нос слуга.
В том, что господином является толстяк, сомнений не было с первой секунды. Но кто же он? Немолод. Никогда не испытывал лишений — иначе складки на его лице не лоснились бы, а отвисали. И эта непонятная, страшная тревога в глазах… Одно не сочетается с другим, вот что крепко не нравилось хозяину таверны.
Однако внешне он никак не показывал своего недоверия. Просто помешивал кашу в котле. Собравшиеся за столом переговаривались вполголоса: крестьяне испуганно шептались на краю стола, слуги перекидывались короткими замечаниями, вроде: «разумеется, в замке его светлости будут сделаны надлежащие распоряжения…» и «последняя остановка, а затем — прощай, убожество!». Охранники помалкивали. Потом один что-то сказал негромко, и все трое вооруженных людей рассмеялись.
Вошел конюх, потирая ухо. При виде его хозяин ухмыльнулся. Парнишка порасскажет о грубости трактирщика, это уж точно. Это отвадит прочих любопытствующих. Правда, может вызвать интерес у охранников или их господина, а это уже совсем лишнее.
Он снял котел и начал раскладывать готовое блюдо по плошкам. Господину подал в отдельной, прочим — в одной миске на двоих, а то и троих. Посуды в «Колесе и шаре» тоже не хватало.
