Замок и ключ - [55]

— Перестань!

— Бросила тебя! — закончила Кора. — Оставила одну в омерзительном доме, не дожидаясь, что ты бросишь ее первой!

Я почувствовала, как что-то подкатило к горлу, и с трудом сдержала то ли всхлип, то ли крик, рвущийся наружу. Глаза наполнились слезами, я плакала и ненавидела себя за слабость.

— Ты ничего не знаешь!

— Знаю. — Она говорила тихо и печально, как будто жалея меня, и это было самое унизительное. — В том-то и дело, что знаю.

Нейт просигналил еще раз, громче и настойчивее.

— Мне пора, — сказала я.

— Подожди, — воскликнула Кора. — Не уходи!

Но я уже выбежала на улицу, захлопнув за собой дверь. Мне не хотелось ни с кем разговаривать. Вообще ничего не хотелось. Только немного тишины и покоя, чтобы наедине с собой обдумать происшедшее. За долгие годы я привыкла, что в этом мире почти ничему нельзя верить, но история моей семьи всегда была простой и понятной. Теперь уверенность исчезла. Что делать, когда в твоей жизни есть всего два человека и никому из них ты не доверяешь полностью, но одному должна поверить? Дверь за моей спиной снова открылась.

— Руби! — позвала Кора. — Задержись на минутку! Мы не можем так все оставить!

Неправда. Нет ничего проще, чем оставить кого-то или что-то. Все остальное дается гораздо труднее.

Не успела я сесть в машину и пристегнуть ремень безопасности, как началось.

— Что это с тобой? Ты ужасно выглядишь.

Оставив реплику Жервеза без ответа, я уставилась прямо перед собой. Нейт бросил встревоженный взгляд в мою сторону, и я произнесла:

— Все в порядке, поехали!

Нейт на секунду задумался, затем нажал на газ, и мы тронулись с места.

Первые несколько кварталов я просто пыталась дышать. «Это неправда!» — твердила я себе, но перед мысленным взором вставали картины из прошлого: бесконечные переезды и новые школы, неверные сведения в бумагах — якобы из-за злобных квартирных хозяев или кредиторов. Отключенные телефоны, приглашение на выпускную церемонию Коры, которое, по словам мамы, прислали автоматически.

Мы остались вдвоем, малышка, только ты и я.

Я глотнула, не сводя глаз с автобуса, зад которого украшала реклама: «Все на фестиваль салатов!» Сузила поле зрения до этих четырех слов, видела только их, даже когда сзади послышалось громкое рыгание.

— Жервез!

Нейт нажал на кнопку стеклоподъемника и, когда окно открылось, сказал:

— О чем мы беседовали с твоей мамой целых полчаса?

— Не помню, — хихикая, ответил Жервез.

— Тогда я освежу твою память. Или ты сию же минуту прекращаешь рыгать, пускать газы и грубить, или…

— Или что?

Мы притормозили у светофора, и Нейт посмотрел на Жервеза, затем перегнулся назад между спинками кресел. Он был так близко от меня, что, несмотря на смятение, я почувствовала запах его джемпера с надписью «ПЛЫВИ!» — логотипом университетской сборной по плаванию, уловила аромат чистоты с легкой примесью хлора, так пахнет вода в бассейне.

— Или ты снова будешь ездить с Макклелланами.

Он говорил строго и серьезно, не в обычном своем дружеском тоне.

— Ни за что! — возмутился Жервез. — Макклелланы учатся в первом классе! И мне тогда придется ходить пешком от корпуса начальной школы!

Нейт пожал плечами.

— Значит, будешь раньше вставать.

— Не буду! Я и так встаю слишком рано! — взвизгнул Жервез.

— Тогда перестань всех доставать! — рявкнул Нейт, дождавшись зеленого света и поворачивая к школе.

Почти сразу я почувствовала его взгляд. Наверное, Нейт ждал благодарности: судя по всему, после нашего разговора он специально заехал утром к миссис Миллер и рассказал о Жервезе, надеясь, что тот станет лучше себя вести. Но я промолчала — надоело быть объектом всеобщей благотворительности. Я никого не просила о помощи, и если кто-то решил проявить сочувствие, это его проблема.

Через пять минут мы заехали на парковку, и впервые я вылезла быстрее Жервеза — распахнула дверь на ходу, не дожидаясь полной остановки. Я добежала до другого ряда машин, когда Нейт прокричал мне вслед:

— Руби! Подожди!

Я не остановилась, наоборот, ускорила шаг. К тому времени, как я дошла до школьного двора, первый звонок еще не прозвенел и вокруг было полно народа. Увидев дверь в туалет, я прямиком направилась туда.

Девушки стояли у раковин, поправляли макияж и болтали по телефону, но все кабинки были свободны. Я проскользнула в крайнюю у стены, щелкнула замком, прислонилась к двери и закрыла глаза.

Я давно поставила на сестре крест, ненавидела ее за то, что она меня бросила. А вдруг все эти годы я заблуждалась? Что, если это мама не подпускала Кору, единственного — кроме нее — близкого мне человека? Зачем?

«Она бросила тебя!» — сказала Кора, и эти три слова звучали в моем мозгу сквозь шум и грохот, словно кто-то повторял их над моим ухом. Как же мне не хотелось, чтобы они оказались правдой! Может, она солгала? Увы, в Кориных словах была логика. Сперва маму бросил муж, потом — старшая дочь, и она решила, что с нее хватит. Ушла первой, чтобы ее вновь не оставили. Что ж, я могла ее понять, ведь сама собиралась поступить точно так же.

Прозвенел звонок, и туалет понемногу опустел: хлопая дверью, люди расходились по классам. Наконец коридоры обезлюдели, стало совсем тихо, только через приоткрытые окна доносилось хлопанье флага, развевающегося на школьном плацу.