Замок и ключ - [31]

Хизер Уэйнрайт явно принадлежала к числу любителей добрых дел — каким бы ни был очередной повод, она вечно торчала у столика с призывами о помощи. Я видела, как она читает группе девиц с фруктовыми коктейлями в руках лекцию о бедственном положении тибетцев, продает кексы, чтобы собрать деньги на исследования рака, ищет добровольцев для уборки мусора на отрезке дороги, над которым шефствовала «Перкинс-Дей». Еще одна причина, по которой все сплетни, ходившие о наших с Нейтом отношениях, не имели ничего общего с правдой. Я была совершенно не в его вкусе.

Конечно, если бы мне захотелось подружиться в «Перкинс-Дей» с кем-то похожим на меня, я бы это сделала. Здешние маргиналы выглядели ухоженнее своих собратьев из школы Джексона, но узнать их было можно. Они тусовались в дальнем углу двора у художественной мастерской, на пятачке, который все звали «Трубой». В моей старой школе неформалы всех мастей почти не пересекались, а в «Перкинс-Дей» их было не много, поэтому они старались держаться вместе. Рядом с играющими в сокс парнями в шлепанцах и мятых футболках с логотипами музыкальных групп крутились девчонки с разноцветными волосами и татуировками, одетые в винтажные тряпки и армейские ботинки. Как правило, завсегдатаи «Трубы» приходили туда к середине обеденного перерыва, подтягивались по тропинке, ведущей к футбольному полю, самому отдаленному из всех школьных сооружений. Но я постоянно удивлялась: почему администрация школы не накроет их всем скопом?

Я бы легко могла присоединиться к ним, но так и не решилась, даже после нескольких обедов, проведенных наедине с сэндвичем. Возможно, потому, что я не собиралась оставаться здесь надолго — какой тогда смысл заводить друзей? А может, совсем по другой причине. Вроде как у меня появился шанс изменить свою жизнь к лучшему. Глупо этим не воспользоваться. Тем более в моей прежней жизни все складывалось не так уж и удачно.

Однако в «Перкинс-Дей» училась одна особа, с которой я смогла бы общаться, если бы стало совсем невмоготу. Наверное, только потому, что ей хотелось обзавестись новыми приятелями не больше, чем мне.

Я уже успела кое-что узнать об Оливии Дэвис, моей соседке по парте и напарнице по несчастью из школы Джексона. Первое: она всегда разговаривала по телефону. Сразу же после звонка она выхватывала мобильник, как опытный стрелок оружие, открывала, одновременно набирая номер. Оливия прижимала телефон к уху на всех переменах и во время обеда, который тоже проводила в одиночестве, поедая принесенные из дома сэндвичи и болтая с невидимым собеседником. Судя по обрывкам фраз, она в основном общалась с друзьями, хотя иногда ее голос звучал мрачно и сердито, видимо, когда звонили родители. Но обычно Оливия просто трепалась на те же темы, что и остальные ученики в коридорах или кабинетах, — о школе, вечеринках, стрессе; единственным отличием была односторонность разговора, ведь я слышала только ее.

Еще я поняла, что Оливия оказалась в «Перкинс-Дей» против желания и теперь открыто выражает недовольство. У меня сложилось определенное мнение об одноклассниках и их образе жизни, но я помалкивала. Оливия не отличалась подобной сдержанностью.

— Ага, как же, — цедила она сквозь зубы, когда Хизер Уэйнрайт начинала подробно анализировать символизм бедности в романе «Дэвид Копперфилд». — Ты-то, конечно, видела бедность. Из своего «БМВ» и особняка за миллион долларов.

— Ну-ну, — ворчала Оливия, услышав, как по просьбе мисс Коньерс один из качков с последнего ряда сравнивает свой жизненный опыт с тяжелой борьбой героя. — Расскажи нам о своих страданиях. А мы поплачем.

Иногда Оливия ничего не говорила, лишь громко вздыхала, качала головой и страдальчески закатывала глаза, давая понять, что она думает. Вначале меня забавлял ее маленький спектакль во время урока, но вскоре стал раздражать и отвлекать. Наконец, в пятницу, после того как она буквально воздела руки к небу при попытке одного из учеников дать определение понятию «синие воротнички», я не выдержала.

— Если тебе не нравится школа, что ты тогда здесь делаешь? — спросила я.

Оливия медленно повернулась ко мне, словно увидела впервые.

— Прости, что ты сказала? — спросила она.

Я пожала плечами.

— Ну, типа, она не из дешевых. Пустая трата денег, вот и все.

Оливия поерзала на стуле, устраиваясь удобнее, словно это помогло бы ей понять, какого черта я вообще с ней разговариваю.

— Извините, разве мы знакомы? — осведомилась она.

— Я всего лишь спросила.

Мисс Коньерс, стоя перед классом, рассказывала про понятие «статус-кво». Под пристальным взглядом Оливии я пролистала свои записи, потом повернулась и посмотрела соседке в глаза, дав понять, что смутить меня не удастся.

— А что ты здесь делаешь?

— Не было выбора, — сказала я.

— Вот и у меня нет, — ответила она.

Я кивнула. По-моему, вполне достаточное объяснение. Но тут Оливия продолжила:

— Меня устраивала школа Джексона. Это папаше приспичило перевести меня сюда, чтобы я могла получить грант на обучение в колледже. Лучшее образование, лучшие учителя. Друзья более высокого класса и все такое. Теперь довольна?

— А я и не жаловалась. Это ты вздыхаешь и ноешь.