Замок Фрюденхольм - [20]

— Удивительное существо! — говорил он графу Пребену, — Благородное, великолепное создание! Я всегда любил петухов. Мои друзья говорят, что я сам похож на петуха. Недаром у меня такая фамилия[10]. Мне это очень льстит.

— Да, пожалуй, верно, — сказал граф, взглянув на гостя — Хотя мне лично больше нравятся индюшки. Вы должны посмотреть моих индюшек, они великолепны; стоит только свистнуть, как они начинают шуметь и волноваться.

— В Германии я держал птичник, — сказал фон Хане. — Однажды у меня был чудесный петух английской породы доркинг. Вы знаете, это крупная порода. Он любил пить пиво, запрокидывал назад голову и по-настоящему смаковал. Иногда напивался так, что не мог идти. Забавно было смотреть на него. Его звали Хельмут. Прямо вам скажу, я горевал, когда его не стало!

— Его зарезали?

— Нет, что вы! Зарезать Хельмута! Ах, он погиб от несчастного случая. Его переехали на дороге. С возрастом он стал глуховат, а возможно, в тот момент он был не совсем трезв и поэтому неосторожен. Весил он четырнадцать фунтов.

— Вот черт! — сказал граф. — Четырнадцать фунтов! Да это вес хорошего гуся.

— Да, он весил точно шесть кило и восемьсот граммов. Мы взвесили его перед погребением. Порода доркинг очень крупная. Их сейчас редко встретишь в Германии. Они плохо несутся, но у них великолепное мясо.

Господин фон Хане говорил с легким иностранным акцентом. Он жил преимущественно в Германии, а в Дании только во время войн. Рожденный в Дании, он сохранил датское подданство. Но уже в период обучения в немецкой иезуитской школе в Копенгагене он научился любить и понимать немецкий дух.

Видя, что большинство его земляков не питает к Германии, как он, любви и интереса, он в 1914 году взял на себя труд наставлять своих соотечественников и вербовать из них сторонников германской империи. За счет немецкого посольства он перевел так называемые Белые книги, где, между прочим, утверждалось, что бельгийское население жестоко обращалось с беззащитными немецкими солдатами. Он заправлял издательством, выпускавшим немецкие пропагандистские материалы, издавал и редактировал около десятка журналов. В качестве единственного представителя крупной фирмы «А/G Deutsches Druckpapier»[11] он в течение всей войны имел в Дании монополию на ввоз и сбыт немецкой бумаги и в известной степени мог определять, что на этой бумаге следует печатать. Его поддерживали крупная Южноазиатская торговая компания и Большое северное телеграфное общество. Кроме того, фон Хане был связан и с помещиком Скьерн-Свенсеном, который еще до войны стал весьма влиятельным лицом в Дании. И когда ему приходилось бывать в замке, где убили помещика, его одолевали воспоминания.

А господину фон Хане есть что вспомнить. Долгая жизнь политического агента сама по себе содержит немало фактов, достойных памяти. Ему было что скрывать. Но он и не распространялся о своей деятельности. Его род занятий приучил его к молчанию и сдержанности. В трудных условиях в Ирландии он успешно выполнил деликатное поручение Ллойд-Джорджа. Для польского националистического деятеля Корфанти он вел секретные переговоры. Он работал также на генерала барона фон Люттевица, возглавившего в Берлине путч против Веймарской республики. Что можно еще вспомнить о Люттевице? Мятежный генерал и покоритель Берлина. Именно датский писатель Франсуа фон Хане действовал в бурные дни путча как уполномоченный генерала и его советник… Да, немало было у Хане интересных воспоминаний.

После поражения 1918 года господин фон Хане нашел пристанище в Германии, «мужественной, искалеченной Германии», как он выражался. Теперь снова война, и вот господин фон Хане вернулся на свою датскую родину. Он явился к начальнику государственной полиции с приветами и рекомендациями от их общих друзей в национал-социалистской Германии. И начальник датской полиции понял, что Франсуа фон Хане именно тот человек, без которого датской полиции не обойтись.

Не могло быть и речи, чтобы личность такого масштаба и способностей занимала подчиненное положение. Никто и мысли не допускал, чтобы редкостные качества прирожденного руководителя растрачивались на незначительной, механической работе. Прибывший непосредственно из третьего рейха Франсуа фон Хане был немедленно назначен начальником новой специальной «Гражданской организации» при датской полиции безопасности. Начальник государственной полиции пожелал, чтобы все сведения, имеющие военный и политический интерес, проходили через опытные руки фон Хане.

Полицейского адвоката Дрессо, руководителя СИПО, изучавшего полицейскую науку в Германии, немного озадачило это назначение. Правда, лишь в самом начале. Глава датской полиции Ранэ успокоил его. Он хорошо знал фон Хане, тот был его другом, к нему можно питать безусловное доверие. И министр юстиции Йеронимус, чей трезвый ум и непоколебимая порядочность были известны всей стране, поручился за Франсуа фон Хане. Дополнительно стало известно, что вернувшийся на родину фон Хане был на дружеской ноге с отечески добрым премьер-министром. И полицейский адвокат Дрессо вынужден был сменить свою подозрительность на доверие. Впоследствии оно превратилось в горячую дружбу между коллегами.