Замкнутый круг - [2]

Он просто мне сообщал, когда будет на даче, таким образом мы избегали неловких контактов. Он жил своей жизнью, а я своей.

— Что такое своей? Вы же встречались утром и вечером, в выходные. Вместе обсуждали проблемы…

— Все это так, обсуждали. Но у каждого есть своя жизнь — внутренняя. В каждом из нас сидит два человека. Один в подсознании, а другой вот, скажем, сейчас сидит перед вами.

— Вы хотите сказать, что один человек правдивый, а другой фальшивый?

— Не совсем так. Вот смотрите. Ваш начальник делает вам несправедливый выговор. Вы начинаете потихоньку возмущаться, ведь все на самом деле не так, и это вы лучше знаете, поскольку это произошло с вами. Но начальник делает выговор и заносит его в личное дело.

На первый раз вы прощаете. А вот во второй уже становитесь его врагом. Вот этот враг и есть тот второй человек, который сидит в вас и формирует свой внутренний мир. А когда-нибудь этот второй сформированный человек вылезает в наш мир и начинает действовать. И тогда люди удивляются: мы таким его не знали, он на себя не похож!

— Значит, второй человек, которого мы в себе воспитываем — враг?

— Не обязательно. Может быть, и друг, а то еще и ваше второе призвание. Всю жизнь вы зарабатывали на хлеб работой. Она вам может нравиться и даже очень, а на самом деле настоящий ваш талант, скажем, играть на баяне.

И вот, выйдя на пенсию, вы покупаете себе баян и в течение года становитесь виртуозом, потому что всю жизнь в вас формировался музыкант. Точно так с бывшими инженерами, домохозяйками и прочими, которые вдруг начинают писать на склоне лет или после сильного нервного потрясения создавать талантливые картины, стихи, играть блестяще на фортепьяно…

А какие же таланты скрывались у вашего сына?

— По своей натуре он был монахом.

— Монахом? Очень интересно. Не любил людей, а любил затворническую жизнь? Я правильно вас понял?

— Неправильно. К людям он относился участливо, он ведь психиатр, но близко к себе не подпускал. Приходя с работы, он вел отшельнический образ жизни. Мне кажется, он очень увлекся своей профессией, он глубоко знал ее и мог вам при первой встрече все рассказать о вас.

— А как со вторым человеком — был ли он у него?

Кошерин немного помолчал, раздумывая. Вопрос застал его врасплох, хотя несколько минут тому он изложил капитану свою позицию.

— Пожалуй, был. У хорошего психиатра несколько сфер действия и воздействия. Для него важен каждый жест, каждое слово. Он все фиксирует. И я думаю, это тот самый случай, когда вторым человеком может стать тот, кого в данный момент лечит психиатр, кем интересуется.

— Спасибо, Дмитрий Сергеевич. Приятно было поговорить с вами. Думаю, мы найдем и в дальнейшем с вами общий язык. Меня, знаете ли, тоже интересует психиатрия. Общество у нас уж больно возбужденное и непредсказуемое. Иногда происходят такие выкидыши, которых даже от себя не ожидаешь.

— Вы правильно заметили, Николай Валентинович, наше общество именно возбужденное и непредсказуемое. Исчезновение моего сына как раз это и подтверждает.

На этом их первая официальная встреча закончилась.

Капитан долго жал руку Кошерину и приветливо улыбался, словно они только что заключили выгодную для обоих сделку.

Кошерин поехал к себе в контору. Нынче у него была еще одна встреча с иностранцем, который хотел с помощью его холдинга построить на Левобережье небольшой микрорайон. Очень многие богатые желали вложить свои капиталы в недвижимость.

Им нужен был посредник, который бы обслуживал их «от» и «до». Фирма, которой они доверят свои деньги, обязана была быть честной, добропорядочной и надежной.

Таким и был холдинг Кошерина, который пользовался как раз славой надежного партнера. Кошерин был одним из первых, кто понял, что на честности, порядочности и надежности можно неплохо зарабатывать.

* * *

После встречи со швейцарцами, которая привела к подписанию договора о проектировании и строительстве спального микрорайона, Кошерин вызвал к себе своего заместителя Льва Борисовича Кронина и передал ему свежеиспеченный документ в работу.

И совершенно неожиданно даже для себя сообщил, что передает все дела на три месяца в его руки, а сам должен наконец отдохнуть. Сердце пошаливает, давно пора поехать подлечиться в санаторий. И потом он уже давно хотел воздать по заслугам умелой и корректной работе Льва Борисовича.

— Но ты же не уходишь? — не смог скрыть радости Кронин. — Мы без тебя не сумеем.

— Сумеете. Под твоим мудрым руководством. Три месяца тебе испытательного срока хватит. А я отдохну. Пора. Хочу хоть на море спокойно посмотреть. Хватит беготни. Я свое отбегал, — завершил короткий разговор Дмитрий Сергеевич.

Они договорились о постоянной связи друг с другом, Кошерин сел в машину и отбыл домой.

По дороге он с улыбкой подумал, что тот самый второй человек, про которого он говорил в кабинете Смирнова, из него самого вылез и принял столь неожиданное решение. Еще утром и в мыслях близко не было уходить на отдых.

Едучи в машине, Кошерин пытался разобраться в столь скоропалительном решении, чем оно было вызвано? Пришел к выводу, что он хотел помочь Смирнову, попытаться сделать ту работу, которая капитану не доступна. Очевидно, решение вызрело в тот самый момент, когда Смирнов начал спрашивать об их взаимоотношениях с Виктором.