Замки на песке - [6]

— А потом?

— Потом я потерял ее из виду. Пытался не думать о ней, вырвать из своего сердца. — Магнус говорил все взволнованнее, все откровеннее. — Но не смог. Каждую ночь я видел ее во сне и каждое утро просыпался с мыслью о ней.

— Ты не пробовал найти ее? Может быть, теперь…

— А теперь она замужем.

Магнус смотрел вниз, на дно катера, а потом вдруг вскинул глаза на Сигурни. От его взгляда у нее перехватило дыхание.

— Да, у нее есть муж, — глухо проговорил Магнус. — А еще дом, сад и двое детей.

«Нет, не может быть…» — подумала Сигурни. До этой минуты ей и в голову не могло прийти столь абсурдного предположения. Магнус, она, идеал, поцелуй… муж, дом, сад, двое детей… Боже, ведь это ее слова — слова, которые она сказала Магнусу сегодня утром!

Сигурни ощутила легкое головокружение.

— Кто эта девушка? — тихо, но требовательно спросила она. Голос ее звучал сухо и отрешенно.

Вместо ответа Магнус своими длинными руками обхватил Сигурни за плечи и потянул к себе. Он намеревался поцеловать ее в губы, но она отстранилась, и поцелуй пришелся в щеку.

— Магнус! — отчаянно крикнула Сигурни и уперлась руками ему в грудь. — Что ты делаешь?!

— Я люблю тебя, — ответил Магнус, подавляя ее сопротивление. Он жадно целовал Сигурни в шею, все сильнее прижимая к себе. — Я хочу любить тебя!

4

Фройдис вернулась домой только под утро. Ночной клуб утомил. Девушка, скинув туфли на высоченных шпильках, прошла в комнату. Открыла большое окно. Ветер тут же заиграл алыми легкими занавесками. Фройдис, расстегивая крохотные пуговки полупрозрачной кофточки, поставила в проигрыватель диск с латиноамериканскими ритмами. Музыка с первых тактов захватила ее всю. И, несмотря на бурную ночь, Фройдис начала пританцовывать, изящно двигая бедрами. Она скинула кофточку и потянула молнию на юбке.

Ветерок приятно овевал ее прохладой. Хотелось танцевать, и она танцевала, подпевая в полный голос. А голос у нее был хорош! Когда-то давно, будучи еще четырнадцатилетней девчонкой, Фройдис мечтала стать эстрадной звездой. Чтобы петь на сцене, ходить в блестящих нарядах, вытворять то, что вздумается. Вот как сейчас! И тогда, давно, Фройдис усаживала Агнесс и Сигурни на диван, который до сих пор стоит в этой комнате, и устраивала для них концерты. Девочки с восхищением смотрели на старшую сестру и восторженно хлопали и кричали, когда она заканчивала. И она была счастлива…

Фройдис скинула юбку, оставшись в изумительно красивом черном нижнем белье и чулках. Из каждого зеркала она улыбалась самой себе. Их в доме было много — девушка любила смотреть на свое отражение. И посмотреть было на что!

В комнате появилась заспанная Агнесс:

— Фройдис! — окликнула она.

Но сестра не слышала ее, продолжая танцевать и петь, повернувшись лицом к распахнутому окну.

— Фройдис! — заорала Агнесс, подскакивая к ней и дергая за руку. — Имей совесть! Я же сплю!

Фройдис обняла ее, поцеловала в щеку и, рассмеявшись, сделала музыку потише.

— Извини, Злюка! Я не хотела тебя будить.

Фройдис знала, что Агнесс не выносит, когда ее называют Злюкой, и потому часто поддразнивала ее этим обидным прозвищем. Ее забавляло раздражение младшенькой. Ведь она была такой заносчивой гордячкой, к тому же скучной. А разве может быть что-то хуже?

— Не называй меня так. Я…

— Знаю, знаю! Агнесс! Посмотри вокруг! Какое солнце в небе! А какой аромат! — Фройдис втянула воздух носом. — Какая чудная погода! А ты все спишь!

— Я, в отличие от тебя, не могу позволить себе прыгать по комнате! У меня времени нету.

— Да ты скоро совсем на своей работе засохнешь.

— Фройдис. — Агнесс снисходительно улыбнулась. — Посмотри, — кто ты и кто я!

— Ты — менеджер, я — секретарша, и что?

— Я — старший менеджер!

— А я — любимая секретарша! и у меня есть машина, а у тебя нету. — Фройдис рассмеялась.

— Ай! — Агнесс вышла из себя. — и в кого ты такая уродилась!

Она гордо удалилась из комнаты.

— Наверное, в фейерверк, который папа запустил в тот день, когда я появилась на свет! — крикнула Фройдис сестре вслед. — Агнесс! Будь проще!

И снова рассмеялась. Ох, как же она любила злить эту маленькую зануду. Всегда, с самого детства.

Фройдис освободилась от нижнего белья и чулок, накинула на изящные плечи шелковый коротенький халатик и пошла в душ, послав фотографии родителей, стоявшей на камине, воздушный поцелуй.

После душа пришли утренняя бодрость и спокойствие. Фройдис в халатике расхаживала по кухне, жуя булочку и читая газету. Изредка отпивала кофе, приготовленный Агнесс перед уходом на работу.

Она съела последний кусочек булочки и облизала сладкие от растаявшей глазури пальцы. Взяла чашку с кофе, плюхнулась на стул, закинув длинные ноги на стол. При Агнесс она бы такого себе не позволила. Бедняжку это непременно шокирует, а Фройдис, хоть ей и нравится злить сестру, все же любит ее.

В дверь позвонили. Девушка вздохнула и, закатив глаза к потолку, пошла открывать. На пороге стоял Улав — с зачесанными назад светлыми волосами, как всегда — элегантный и неотразимый.

— О, привет!

Фройдис не столько была удивлена ранним визитом Улава, сколько его приходом вообще. Раньше, когда он только появился в их городе, они достаточно близко общались. Ну, ладно — были любовниками. И Фройдис он даже нравился… чуть больше всех остальных мужчин в ее жизни. А потом она познакомила Улава с Сигурни. И все. Он по уши влюбился в ее сестру, и Фройдис спокойно, даже с некоторым облегчением, уступила его. Тем более что Сигурни вроде бы тоже не была к нему равнодушна. И теперь Улав приходил редко, да и то затем только, чтобы поговорить. Все же они расстались друзьями.