Замки - [42]

Не произнося ни слова, я принялась отскабливать от подошвы приставшую грязь.

Чирк.

Ещё одна спичка.

В голове – абсолютная ясность. За спиной собачий лай. Наверное, на нас все смотрят. Ну и пусть. Малый круг внимания. Черные мартинсы Моргана. Я повторяла это себе как мантру. Где же он набрал столько грязи?

С левым ботинком покончено.

Ещё одна спичка. Теперь правый. К подошве прилипло несколько травинок. Я вглядывалась в потрескавшуюся кожу и думала о том, что ботинки Моргана знают его куда лучше, чем я…

О, боги, что это?!

Я почувствовала, как на голову что-то свалилось.

Холодное.

Скользкое.

И движущееся.

– Не смей поднимать глаз, – повторил Морган.

– Что там? Что там? Что там? – я запаниковала.

– Дождевые черви, – усмехнулся Морган.

И тогда я бросила в сторону чертов нож, опустилась на землю и разрыдалась. Я пыталась убрать этот ужас со своей головы, но было темно, неприятно, страшно. Они ползли по моим рукам, я откидывала их в сторону. Я подскочила на ноги, меня трясло, снова упала. Я уже не могла сдерживаться. Всегда есть этот момент, когда можно не выпустить истерику наружу. Глубоко вздохнуть, переключить внимание… К черту! Это просто отвратительно! Так отвратительно!

– Ну тише-тише, – Морган меня обнял, – я пытаюсь помочь, – он гладил меня по волосам, – всем нужен диктатор, но не у всех хватает смелости это признать.

– Ты больной. Больной, – я все мотала головой, но мне казалось, что они до сих пор там. Заползли за шиворот. Мне казалось, что они повсюду. Фу, это омерзительно! Они ползут по моей коже, забиваются в ноздри… Надо успокоиться… Но я не могу успокоиться!

– Я никак не могу понять, что хорошо, а что плохо. Если бы Марта не была такой бесхребетной, мне бы жилось куда проще, – Морган уткнулся лицом в мое плечо, – но у тебя есть я.

А потом он прикоснулся своими губами к моим.

И ушел.

– Он всегда уходит, если его что-то задевает, – прокомментировала Рина.

К «Яме» подошли люди. По вечерам тут собиралась толпа. Мы отправились в сторону дома. Родители поехали на дачу к Валере, папиному другу. С ночевкой. Аня обещала зайти. Сестра Моргана наносит визит вежливости. Как мило.

Ужасно неприятная ситуация. Рина приехала к Моргану и надо же, какое совпадение, именно сейчас его нет в городе. Не удивлюсь, если он знал о том, что она приедет. Знал и все равно допустил это.

Рина живет в Тирасполе. Около 300 км. Не так уж далеко, если гулять по гугл карте, но куча пересадок и одна граница.

Я никогда не ездила сама даже в Николаев, хотя рейсовый автобус ходит каждые полчаса.

Один раз мы поехали в Николаев вместе с Морганом. Об этом никто не знает. Я прогуляла занятия в школе и уже к обеду вернулась домой. Мы списались утром и оказалось, что нам обоим страшно хотелось чизбургеров.

В «Макдональдсе» я чувствую себя как дома.

Я точно знаю, что меня ждет.

В туалете всегда есть туалетная бумага.

Я ем вкусную еду и мне плевать на всякие глутаматы натрия.

А если заказать картошку фри и мороженое – мне плевать и на то, что все жарится на одном и том же масле.

Моя мама ненавидит «Макдональдс» почти так же сильно, как стринги, от которых бывает цистит, и семечки с их коронным заворотом кишок.

«Макдональдс» никогда меня не разочаровывает. Не обманывает ожиданий. Не меняется. Из года в год я становлюсь больше, а Рональд Макдональд все такой же лихой и красно-желтый.

Не знаю, разделяет ли Морган мои чувства, или просто любит чизбургеры, но это была отличная прогулка.

А потом мы зашли в чей-то подъезд. На улице Садовой вроде. Морган выцарапал ржавым гвоздем на стене: «Адонис, я рядом. Твой М.»

Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, мне льстило, что Морган взял меня с собой. Я чувствовала, насколько это для него важно. С другой стороны, что ещё за Адонис, черт возьми? Он не участник форума. Откуда он взялся?

Мы гуляли по центральному проспекту, застроенному многоэтажками, и я впервые поняла, что в этих убогих панельных домах что-то есть. Что-то тягучее, темное, заставляющее выглядывать из окна, впускать свежий ночной воздух в комнату и писать стихи.

Почти осязаемая безнадежность и надежда на лучшее одновременно.

Может, все дело в крышах. Если повезет, там можно встретить рассвет с другом. Или закат.

Каждый раз, когда я оказываюсь на крыше, я представляю, как я падаю. Вижу свое распростертое тело. Пятно крови на асфальте. Драматично изломанные руки. И даже брови, если приблизить камеру. Иногда мне кажется, что вместо того, чтобы жить, я снимаю фильм о своей жизни. Настраиваю цвет, музыку, подбираю декорации, актерский состав. Сценарий к каждой серии не пишу, но точно знаю, о чем будет сезон.

Когда человек умирает, у него расслабляются все сфинктеры.

Это некрасиво.

Никто не станет снимать фильм, в котором главный герой сиганет с крыши, а после этого совершенно неэстетично обделается.

А даже если кто-то снимет такой фильм, на правах социальной рекламы, например, я не буду его смотреть. Никто не будет.

Морган говорит, что я пытаюсь закосить под наивную, а на самом деле гораздо циничней, чем он сам.

Как будто у меня слишком большой нос, чтоб на нем удержались розовые очки.