Замки - [39]

Но корабль потерпел крушение. Если собираешься вечно плыть – нужно быть готовым к шторму. Если хочешь идти своим путем – нужно быть готовым к кризису. Может быть, ты выберешься на берег, а может быть – нет.

Мы пошли ещё дальше. Выдумали остров свободы. Дураки не умирают, они живут вечно. Свободные и счастливые. Каждый день – новый день. Рассвет стирает воспоминания. Вот только нет прошлого – нет личности. Мы лишили своих персонажей индивидуальности во имя борьбы за индивидуальность. Отобрали неотъемлемое право каждого человека – быть несчастным. Стареть. Умирать. Жить.

Я уже перестала понимать, зачем мы все это пишем.

В последнее время сюжет стал совсем запутанным. Как будто мы все оказались внутри сна Моргана. Сон разума порождает чудовищ[42]. Как будто мы все переживаем то, в чем он никак не может себе признаться.

Но не все способны это заметить. Читатели пишут отзывы, ждут продолжения, предлагают свои идеи. Пришлось сделать «курилку» для отвлеченных тем. Морган – главный администратор. Все сюжетные линии на нем. Он – автор идеи. Но почему-то его деятельность заключается в том, что ему пишут всякие влюбленные девочки, а он учит их жизни. Они даже создали фан-клуб Моргана.

Морган придумывает основной сюжет и записывает черновой вариант в разделе «нарратив». А в разделе «ролевая» персонажи общаются друг с другом, согласно сюжету, пишут реплики, отпускают шуточки. Многое приходится чистить. У нас даже есть раздел «подвалы Эроса», там наши герои дают волю своему либидо. Особенно Сальвия.

Редактурой и взаимодействием с авторами в основном занимаюсь я. Но об этом никто не знает. Морган представляется как Артур Камилов. Ещё один псевдоним. Ему двадцать три (вранье, Моргану – семнадцать!), воспитатель в детском саду, сирота (в жизни он часто рассказывает новым знакомым, что у него нет родителей, особенно если знает, что они общаются с его матерью). Якобы присматривает за младшей сестренкой Аней. Борется с её клинической депрессией.

«Депрессия – это серьезное заболевание, а не сложный характер. Я стараюсь поддерживать сестру. Вот зачем я придумал форум».

На это влюбленные девочки и ведутся. Аня играет эту чокнутую Сальвию. Она сама выбрала такую роль. Это помогает ей справляться с кризисами.

Иногда меня пугает, сколько у Моргана субличностей.

Я подарила ему как-то «Биографию Билли Миллигана»[43], но, кажется, он не понял намёк.

Главной фанаткой была Рина. Она знала, что мы с Морганом из одного города. Она относилась к роли серьёзно. Часто мне писала, жаловалась, что Морган не отвечает. Как же хорошо я её понимала. Попросила почтовый адрес Моргана, чтоб отправить ему подарок. Я не дала. Это личная информация. Морган разозлился, сказал, что я настолько ослеплена тупой ревностью, что не даю возможность сделать сюрприз. Что я хочу быть единственным человеком на свете, который может его порадовать. Что это мелочно и эгоистично. Если бы я дала его адрес, уверена, он сказал бы, что я понятия не имею о том, что такое личное пространство. Что бы я ни сделала – Морган недоволен. В голову Моргана встроен недостаткоискатель, это как металлоискатель, только ищет недостатки. У него всегда такое выражение лица, как будто кто-то испортил воздух. Он вообще считает, что люди всегда все портят.

В общем, Морган дал Рине свой почтовый адрес.

А теперь она приехала. Спустя несколько месяцев. Сидит у меня во дворе и курит.

Она красивая. У неё высокие татарские скулы и чуть раскосые голубые глаза.

Мигающая иконка, за которой скрывался человек. Рина Вертер. Еще один псевдоним. Коробка, в которой прячется коробка. Когда буквы превращаются в человека – это пугает.

Одно дело знать, что где-то за тысячу километров есть девочка по имени Рина и она влюблена в Моргана, а другое дело – кашлять от того, что она выдыхает дым мне в лицо. С настоящими людьми хочешь не хочешь, но приходится быть настоящим.

– Ты не чувствуешь, не понимаешь, что в твоем сокрушенном сердце, в твоем смятенном уме причина всех горестей[44], – Рина встает и подходит ко мне.

– Что?

– Цитата, определяющая мою жизнь, – Рина смеется и разводит руками. – Филфак, мать вашу. Добрый вечер.

– Привет. Я – Таня.

– Вайя, – она меня исправляет, – была дома у Моргана, он уехал. Я видела Анну, его сестру. Она вроде созванивалась с вами, сказала, что можно вписаться на пару дней. – Рина достала из рюкзака флягу и сделала глоток. – Прохладно.

Мы пошли ко мне. Родители были не в восторге, но «при чужих» всегда пытались сохранить лицо, поэтому ничего не сказали.

Раньше я не задумывалась о том, сколько хлама вмещает в себя моя крошечная комната. В присутствии Рины беспорядок становился «творческим». Её болезненная худоба делала тусклый свет мягче. Я даже порадовалась тому, что папа специально вкручивает в люстры только по одной лампочке.

Многочисленные кольца на её тонких пальцах подходили печатной машинке, стоящей на моем подоконнике. Я купила её за бесценок у старьевщика, Егора Васильевича. Когда я только принесла её домой, была полна энтузиазма использовать по назначению. Я протерла клавиши оливковым маслом, чтоб не заедали. Одна из клиенток подарила маме бутылку, а мама спрятала в шкаф. Слишком дорогое. И я знала, что у него закончится срок годности раньше, чем мама решится его использовать. Измазала несколько пальцев чернилами, которыми была пропитана лента. Напечатала список тех, кого я бы пригласила на свои похороны. Уложилась в пятнадцать строчек. Прониклась моментом. Больше я к машинке не прикасалась.