Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970 - [7]

* * *

Что бы вы мне ни говорили, но больше всего эгоизма в любви. Тебе кажется, что ты делаешь что-то для кого-то. А на самом деле, всё, что ты делаешь, ты делаешь для себя. Даже муки любви предельно эгоистичны. Кстати, именно поэтому эгоисты среди стариков встречаются реже, чем среди молодых. Эгоизм — удел молодости.

* * *

Аматэрасу-омиками — богиня Солнца у японцев.

* * *

Любовь, как позвоночник: сломал в молодости — всю жизнь горбун.

* * *

Аист принёс родителям ребёнка, и они дали ему рубль «на чай».

* * *

Петька, когда голый, прижимает руки к бокам, чтобы бицепсы со стороны казались толще.

* * *

Любовь Яровая. А если бы фамилия её мужа поручика была Половой?

* * *

Два старика сидят на солнышке на крыльце дома. Ветер шевелит пух на их головах, под седой щетиной на серых шеях дёргаются кадыки. Старики щурятся, кряхтят, приспосабливаются сесть поудобнее. Они чем-то напоминают птенцов, и, кажется, если бы из дома кто-нибудь вышел, они бы вытянули шеи, разинули беззубые рты и стали бы пищать, требуя червяков.

* * *

Какое наслаждение иметь в кармане свой ключ от чего-нибудь! Всё равно от чего.

* * *

Формула Стрингера-Лонжерона.

* * *

Смеющегося горбуна всегда больше жалко, чем плачущего.

* * *

В парикмахерской. Приводят милиционера и при ропоте окружающих проталкивают без очереди. Милиционер смущён. Оказывается, на улице — киносъёмка, милиционера надо снимать, а он лохмат и не брит. Срочное дело!

* * *

Весна! На бульварах в песке копошатся детишки и тихонько рассказывают сами себе о своих делах.

18.5.54

* * *

— Давай ни единого человека не пропустим: со всеми, со всеми будем христосоваться, а?!!

— Не советую. Триппер схватишь…

* * *

Радостное солнце, безжалостное солнце, ласковое солнце… А солнце всегда одно и то же: всегда равнодушное. Как я понимаю, море и солнце не приняли человека.

* * *

Плакат в аптеке начинался большими зелёными буквами: «ЕСЛИ У ВАШЕГО РЕБЁНКА ПОНОС…»

* * *

— Слово предоставляется члену-корреспондента Академии наук товарищу…

* * *

Он говорил: «Я засекречен», и всё существо его ликовало в эту минуту от сознания, что он не такой, как все, и ему доступно то, что другим недоступно. Он был тщеславен, кроме того что глуп и ещё очень молод.

* * *

На таких режиссёров, как постановщик «Случая в тайге», надо разрешать охоту в течение круглого года, а на «Мосфильме» поставить капканы и драть с них шкуру.

* * *

Чудецкий разгадывает кроссворд. «Водный источник»? Фонтан!

* * *

Иногда меня охватывает страстное желание путешествовать. Кажется, ничто тебя не остановит! Так хочется ездить, летать, смотреть во все глаза, слушать чужую речь, узнать: большая ли Земля на самом деле! Хочу быть сразу и в Африке, и в Париже, и в Мексике, Японии, Индии, на Цейлоне, Диксоне, Кубе, Мальте, в лесах, в пустынях, и чтобы везде было много разных людей!

* * *

Когда все стараются говорить остроумные вещи, никогда остроумно не получается. Вчера вот так и случилось с Петуней, Алькой Кадушиным и со мной. Всё было глупо и неловко.

* * *

Петька[8] уехал на практику в Кохтла-Ярве. Звучит-то как: Думбартон-Окс, Пёрл-Харбор, Кохтла-Ярве!

* * *

Торт «Отелло». Глупо. Салат «Дом журналиста». Хорошо ещё, что салот не называется «Дом журналиста при Московском отделении Союза журналистов СССР».

* * *

Комсомольское семя!

Комсомольское знамя!

Комсомольское стремя!

Комсомольское пламя!

Такие стихи пишет Лев Ошанин[9], а называются они чаще всего «Тебе, комсомол!» или «Вперёд, комсомольцы!»

* * *

Был в Театре имени Вахтангова, смотрел «Перед заходом солнца» Гауптмана. После второго акта какой-то дядя, надевая пальто, заявил гардеробщику тоном, не допускающим возражений:

— Есть у вас хорошие вещи (меня сразу передёргивает, когда спектакль называют «вещью»), а это — ерунда!

Я, признаться, тоже не понял эту пьесу.

* * *

— Бабушка, у меня кончились все деньги… Мне деньги нужны…

— Возьми там, на буфете, рубль…

* * *

Мёртвый человек лежит в пустой комнате, и так тихо, что слышно, как на руке у него тикают часы.

* * *

Иногда поезд кричал так жалобно и протяжно, словно ему было страшно в пустой ночной степи.

* * *

Прочёл новую повесть Эренбурга «Оттепель». Повесть мне понравилась. Написал автору благодарственное письмо. Сейчас жалею, так как в письме не столько хвалю Эренбурга, сколько стараюсь, чтобы, прочитав его, Эренбург воскликнул: «Ну что за умница! Какой смышлёный читатель нынче пошел!» А что хотел написать, не написал, вернее, не сумел… А ему бы надо написать… Мне кажется, с публикацией этой повести в жизни нашей что-то должно поменяться. Нет, не в жизни, конечно, а в наших взглядах на самих себя…

* * *

Во всех рассказах и повестях у лесников всегда дочки, а столь нужные им сыновья не родятся.

* * *

8 июня, 16.30. Вокзал. Дым. Чмоки. Буксы. Быть провожающим — тоскливейшее занятие. Всё, что должно быть сказано, уже сказано. Всё, о чём надо было напомнить, уже напомнили. Уже успели ужаснуться, вспомнив забытый дома плащ или часы. На перроне вы уже порвали с прошлым, ещё никуда не отъезжая, вы уже в будущем. Дела и мысли провожающих чужды вам.

* * *

У Воронцова варёные яйца пронумерованы. Зачем? Тайна! Я съел яйцо № 24. Вкусно. Питательно. Варёные яйца так же присущи железной дороге, как семафоры.