Заметки с выставки - [88]

На противоположном конце выстроилась очередь из автомобилей и грузовиков. У нее вообще не было никаких планов, кроме непреодолимого желания кочевать дальше. Она, в равной степени, согласилась бы сесть в попутку назад на Континент или пошла бы пешком по направлению к Кентербери, но, когда она начала переходить дорогу вслед за несколькими пассажирами, с трудом бредущими в Рамсгейт, волоча свои покупки, грузовик, припаркованный рядом с таможней, заставил ее остановиться. Его борт доводил до всеобщего сведения: Т. Х. Томас, луковицы, семена и товары для питомников, Мадрон, Корнуолл. А еще там был телефонный код ее детства. Будучи практически островом, запад Корнуолла ухитрялся сохранять видимость того, что, для тех, кто там живет, нет ничего, кроме корнуоллской культуры, корнуоллских грузовиков, корнуоллцев, корнуоллских имен и цифр. Но все это настолько глубоко проникает в кровь, что даже в самом графстве, на полпути от Западного Корнуолла, встреча с кодом 01736 или с кем-то по имени Пенберти в Брюсселе, или даже в Лондоне, привлекали ее внимание точно развевающийся флаг. Как всегда, она оказалась в ловушке между резким всплеском инфантильной тоски по дому и острым желанием отвергнуть хорошо знакомое, торжественно прошествовав мимо. Грузовой автомобиль был синий с надписями солнечно-желтого младенческого цвета. Все тем же невинно-желтым была изображена стилизованная карта Корнуолла в виде рога изобилия, из которого вырастал букет нарциссов.

— Куда едешь?

Увидев, что она рассматривает машину, шофер опустил стекло. На вид он был лет двадцать — едва достигший возраста, чтобы распоряжаться собственным грузовиком. Но, возможно, это была машина его отца.

— Ох, и не знаю, — сказала она, сразу ощутив, что совершенно измучена. — Никуда на самом деле. Просто твой грузовик напомнил мне о доме. Я выросла в Пензансе.

Она не была там уже больше десяти лет. Пришло ли, наконец, время? Она почувствовала, что задыхается от нерешительности. Неужели все должно произойти именно так?

— Мы отправляемся, как только жена оформит там все документы. У нас есть место для третьего.

— Ты уверен?

В ответ он открыл пассажирскую дверь.

— Я… я, может быть, не до конца туда доеду, — начала было она, но он уже снова забрался глубоко в кабину и не слышал. Она замялась, но тут появилась жена — еще моложе, чем он, в сапожках на меху и с пирсингом в носу, такая милая — и уговорила Морвенну присоединиться к ним. Пригласив ее поехать с ними, они странно стеснялись вовлекать ее в свой тихий разговор. Она старалась не спать и оставаться в сознании, что всегда кажется элементарно вежливым, когда едешь на попутке, а одновременно и разумным с точки зрения безопасности. Но заходящее солнце было таким теплым у нее на лице и таким ярким в ее глазах, а воздух в кабине был напоен запахами собаки и освежителя воздуха. Она провалилась в беззастенчивый сон.

Пару раз она просыпалась, обнаруживая, что они въехали в придорожный сервисный центр. Во второй раз жена вернулась и принесла ей булочку с беконом и стаканчик чая. Морвенна поблагодарила ее и не смогла сказать, что давным-давно не прикасалась к мясу. Бекон оказался потрясающе вкусным, солененьким и чуть подгоревшим, как раз таким, каким она его помнила. Накормленная, она снова заснула — уже опустилась ночь — и не просыпалась, пока женщина, на самом деле — девушка, не похлопала ее по плечу и не сказала, что они проехали Уайткросс и почти доехали до поворота домой.

— Отсюда вы нормально доберетесь?

— Разумеется, — ответила Морвенна. — Извините. Я вела себя просто некрасиво. Всю дорогу проспала.

— Ничего страшного, — сказала девушка. — У Пола брат уже пару лет в дороге, так что мы стараемся делать, что можем. Кто знает, вдруг это поможет вернуть его? Карма и все такое.

— Она полагает, что я бомжиха, — подумала Морвенна. — Наверное, так оно и есть.

— Вы очень добры, — сказала она. — Спасибо. И еще раз поблагодарила молодого мужа. Открыв дверь, она спустилась на обочину: там всегда стоял продавец, торговавший «свежей» скумбрией из багажника своего автомобиля. Ночной воздух был пронизывающе резким, и по ее телу пробежала дрожь.

— Вот, держите.

Девушка протянула пакет с остатками овсяных лепешек.

— Но я… Нет, не надо.

— Порядок! Пока.

Грузовик, посигналив гудком, отъехал, и она осталась одна. Заглушая страх едой, она вытащила из пакета с печеньем маленький пластиковый лоток и обнаружила, что муж с женой запрятали десятифунтовую банкноту там, где должна была быть лепешка. Морвенна засунула деньги в свой жалкий кошелек, съела лепешку и зашагала прочь.

Она находилась чуть выше кольцевой дороги, откуда пути вели к Марасиону, Хелстону и Пензансу. Шагая по обочине шоссе, предназначенного только для автомобилей, она пошла по направлению к Пензансу. Время было половина четвертого утра, совсем не тот час, чтобы стучать в двери и пугать людей. Но теперь, пока она шла, ночь стала не такой холодной, и знакомые виды притягивали ее внимание. На следующей кольцевой развязке она повернула к городу и еще раз свернула на третий съезд, и таким образом вскоре очутилась на тротуаре над железнодорожными путями, там, где из скальной насыпи выросло чудесное фиговое дерево. Увидев, как мало что изменилось, она пошла дальше, вдоль по набережной мимо автостоянки и внутренней гавани — единственной оставшейся в настоящее время — по-над Росс Бридж, мимо парома Сциллониан и Музея-маяка, мимо бассейна, мимо старых домов, скучившихся ниже Сент-Мэри. И там, пожалуй, слишком скоро, теперь, когда променад к Ньюлину протянулся перед ней под цепочками белых огней, она оказалась на повороте к родительскому дому.