Заметки о России - [19]
Извините за многочисленные поручения, будьте здоровы и вспоминайте преданного Вам
Р. Раска
«Библиотека саг» г-на профессора здесь произвела очень хорошее впечатление[260]. Она ведь скоро будет закончена? Профессор, должно быть, видел у профессора Магнусена мое издание «Саги об Одде Стреле» в исландской хрестоматии? Эта хрестоматия будет скоро закончена; мне не верилось, что удастся ее издать, но тем не менее это произойдет[261]. Всего доброго! Возможно, письмо Лобойкова не отправится вместе с этим. Ведутся разговоры об учреждении скандинавского общества и проч. Подробности сообщу позже.
Петербург, 28 сентября 1818 г. А. Ларсену[262]
Петербург, 28 сентября 1818 г.
Дорогой друг!
Не стоит удивляться, что я позволил себе усомниться в твоей обязательности; откровенно говоря, я скорее даже был совершенно уверен прямо в противоположном, учитывая тот факт, что, несмотря на все те многообразные поручения, крайне важные для моего пребывания здесь, о которых я столь часто тебе писал, я на протяжении полугода не получал от тебя ни единой строчки. Вчера я получил твое последнее письмо <разумеется, получен и вложенный вексель>[263], а предыдущее датировано еще 5 апреля! Не могу также взять в толк твою беспечность: ты так и не поставил меня в известность сообщением — переданным с каким-либо судном или же иным способом, — что отправляешь мне посылку. В конце концов, ты мог позаботиться о том, чтобы получить какое-нибудь подтверждение о ее доставке от этого достойного господина, который на поверку, как выясняется, оказался просто-напросто мошенником, ибо видя, что его пребывание в Кронштадте затягивается на все лето, он по меньшей мере был в состоянии отправить мне письмо по почте. Так обычно происходит с теми, кто вовсе не руководствуется в своих поступках словами Господа нашего, a достаточно вспомнить, что сказано в последних четырех стихах главы 13 Шестой книги Моисея:
Нередко может командир забыть,
Как важно перед боем тыл прикрыть[264].
Весьма прискорбно, что тебе попался именно такой человек. И дело здесь даже не во мне и не в том, что весьма ценные книги эти могли просто-напросто пропасть — ведь шкипер этот так и не был в Петербурге, а только доставлял контрабанду в Кронштадт, и посылка легко могла затеряться или же быть им продана. Нет, все это досадно прежде всего с точки зрения литературы и развития книготорговли. Я приложил немалые усилия, чтобы сделать Копенгаген центром книготорговли в Скандинавии, и это должно было стать началом осуществления данной идеи. Однако теперь все мои друзья говорят: нет, мы не можем вкладывать в это деньги, на такой торговле ничего не заработаешь, так что уж пусть лучше все, как и прежде, делается через Германию. И что я им должен на это ответить? К великому сожалению, получается, что я лишний раз посодействовал национальному позору, поскольку здесь и так хватает наших соотечественников, которые своим предосудительным поведением дают пищу к различного рода отрицательным суждениям и насмешкам, благодаря чему в последнее время о датчанах ходят многочисленные постыдные слухи и отзывы, тогда как прежде они удостаивались самых высоких оценок. К этому следует добавить сложности с получением посылок, отправляемых морским путем. Речь идет о самых разнообразных привходящих обстоятельствах, включая сюда разные расходы и временные затраты. Например, в данном конкретном случае мне пришлось заниматься получением посылки целый день с восьми часов утра до девяти часов вечера. Сначала я побывал у Гиппинга и обо всем с ним договорился, затем у датского консула[265], который живет на острове примерно в миле от моего дома. Он не датчанин и не говорит по-датски; тем не менее он предоставил мне требуемые сведения, однако не преминул заметить в своей речи, что не находит для себя возможным вмешиваться в дела упомянутого господина и советует мне выбрать день и самому совершить небольшое путешествие в Кронштадт! Потом я снова вернулся к пастору Гиппингу и обо всем его проинформировал, после чего он отправился к генеральному консулу Швеции Стерки, проживающему на том же острове, однако несколько ближе. Тот стал утверждать, что посылка не могла быть адресована ему, ибо строжайше запрещено оставлять у себя недоставленными вещи, направленные на адрес какого-либо консула, на срок, превышающий восемь дней. Гиппинг продолжал настаивать на своей правоте, и консул потребовал у него коносамент[266], а поскольку такового не имелось, воскликнул: «Это какое-то безумие заниматься подобным делом!» Тем не менее он все же отправил слугу на таможню, расположенную на расстоянии приблизительно в четверть мили, с запиской к своему знакомому с просьбой узнать, фигурирует ли нечто подобное в бумагах шкипера. Они прождали его (человека) около часа, но он так и не появился! Между тем у пастора были свои весьма срочные дела, не терпящие отлагательства, и дольше оставаться он не мог. Я же тем временем пошел домой, где меня встретил незнакомый человек, также заказывавший книги из Копенгагена и пришедший ко мне, ибо он случайно услышал, что мне пришли письма. Разумеется, мне пришлось пересказать ему всю историю. После этого я составил письмо на немецком языке вице-консулу в Кронштадте
