Заметки на полях книги «Есть ли будущее у капитализма?» - [22]

Валлерстайн тоже не выводит «стремление к накоплению капитала» из каких-либо оснований, а берет их, в конечном счете, эмпирически, выяснив, что все остальные черты капитализма характерны не только для капитализма, но и для других стадий развития товарного производства. И только настойчивое стремление к бесконечному накоплению капитала как доминирующая черта общественного устройства характерно исключительно для капитализма. Правда, придание этой черте обязательного характера требует, чтобы понятие капитала перестало быть чисто эмпирическим представлением, каковым оно было до Маркса. Маркс также пользовался эмпирическим представлением о капитале как совокупности богатств в натуральной или денежной форме, но он взял его не в готовом виде, а «переоткрыл» путем вскрытия исторического пути становления капитала как общественного отношения из отношений товарного обмена и превращения капиталистического общественного отношения в господствующее отношение, то есть в капитализм.

Другими словами, Валлерстайн заимствует у Маркса идею «настойчивого стремления к бесконечному накоплению капитала», но берет ее в готовом, застывшем виде, и поэтому из особенности становления самого капитала как общественного отношения эпохи развитого товарного производства «настойчивое стремление к накоплению капитала» превращается у него в свойство агентов капиталистического производства или отличительную черту капитализма как «исторической системы». Тем самым вопрос из плоскости того, как капитализм исторически возникает и потом воспроизводится, переносится в плоскость того, какая система может «считаться» капитализмом. Соответственно, и вопрос о том, при каких условиях капитализм исчезает, заменяется вопросом о том, что нужно для того, чтобы он перестал считаться капитализмом.

Согласно Марксу, капитализм не исчезнет раньше, чем будет преодолена товарная форма производства, то есть разделение труда, а, тем самым, и частная собственность, исторической формой которой и выступает капитал как общественное отношение. Тем самым ставится вопрос о преодолении объективных условий для возникновения «настойчивого стремления к бесконечному накоплению капитала», об устранении почвы для существования «механизмов», поощряющих «агентов», которые стремятся к накоплению капитала и устраняющих «несогласных».

По Валлерстайну же, конец капитализма выводится не из внутренней логики его собственного развития, а является выводом из общей теории систем — «капитализм — это система, а все системы имеют свой срок жизни»[4–3]. В общем-то, этот вывод тоже верен. Единственное, что общая теория систем совершенно ничего не говорит о том, как возможен переход от капиталистической системы к иной — некапиталистической, что необходимо предпринимать для того, чтобы этот переход состоялся, а не остался абстрактной возможностью, шансы на реализацию которой, как говорит сам Валлерстайн — «пятьдесят на пятьдесят».[4–4]

Все это касается не только Валлерстайна, но и его последователей. Например, Г. Дерлугьян заимствует у Маркса идею о всемирности истории, а потом распространяет ее гораздо дальше, чем сам Маркс.

Например, в статье «О мировой войне как макроисторическом явлении» Г. Дерлугьян пишет:

«Мировые войны сложны, в них всегда участвуют сложные изменчивые коалиции. И длятся они не один год. Вернее, порядка тридцати лет — «тридцатилетними войнами» были и собственно прорывный для капитализма конфликт католических сил во главе с имперской Испанией с протестантами, объединявшимися вокруг республиканских тогда Нидерландов; и серия Франко-британских войн, длившихся с перерывами с 1757 по 1815 год, и то, что следует по праву называть «Американо-германской войной за британское наследство» 1914–1945 гг. Такого рода затяжные, многофронтальные войны длятся около трех десятилетий, пока не победит окончательно новая держава-гегемон»[4–5].

По Марксу, «чем дальше идет уничтожение первоначальной замкнутости отдельных национальностей благодаря более усовершенствованному способу производства, развившемуся общению и стихийно возникшему в силу этого разделению труда между различными нациями, тем во все большей степени история становится всемирной историей»[4–6]. Другими словами, Маркс рассматривает процесс превращения истории во всемирную историю. Основанием этого процесса является развитие производительных сил, развитие на этом основании разделения труда и общения, которое находит свое проявление в формировании мирового рынка. По Дерлугьяну же — всемирность является едва ли не изначальным свойством истории. По крайней мере, она оказывается не продуктом становления капитализма, а предварительным условием этого становления. Впрочем, и рамки капитализма миросистемный анализ очень серьезно раздвигает по сравнению с Марксом. Хотя Валлерстайн и отказывается от характерного для Фернана Броделя понимания капитализма как всякой общественной системы, связанной с денежным оборотом, но «родимые пятна» формального понимания капитализма (деньги и в самом деле являются исторически и логически первой формой проявления капитала