Заметки на полях книги «Есть ли будущее у капитализма?» - [20]
Посмотрим, как отвечает на тот же самый вопрос И.Валлерстайн:
«Как капитализм работал на практике? Все системы испытывают колебания. Иными словами, машинерия постоянно отклоняется от точки равновесия. Пример, хорошо знакомый большинству людей, — физиология тела человека. Мы вдыхаем и выдыхаем. Мы нуждаемся в том, чтобы вдыхать и выдыхать. Тем не менее, и внутри тела человека, и внутри современной мировой системы есть механизмы, возвращающие систему в равновесие, подвижное равновесие, безусловно, но все-таки равновесие. То, что кажется моментом «нормального» функционирования системы, — это на самом деле период, когда импульс к возвращению в равновесие сильнее любого импульса к выходу из него.
В современной мировой системе есть множество таких механизмов. Два самых важных из них (важных в том смысле, что они являются определяющими для исторического развития системы), — то, что я буду называть циклами Кондратьева, и циклы гегемонов»[3-19].
Вопрос о том, что «циклы Кондратьева», которые, как известно, были выведены их автором чисто эмпирическим путем, могут служить «механизмом возвращения системы в равновесие» не больше, чем календарь (который, в общем-то, тоже является отражением цикличности движений Земли и Луны), может влиять на стабильность этих движений, мы оставим в стороне. Это, разумеется, очевидный недостаток метода Валлерстайна и всех сторонников мирсистемного анализа, но это не самостоятельный недостаток, а лишь следствие отмеченной нами выше особенности этого метода, состоящей в том, что исследование реального предмета — капитализма — здесь подменяется исследованием образа этого предмета, представленного в виде частного случая системы. Что же касается самого главного недостатка метода мирсистемщиков, из которого проистекают все остальные, то он описан еще Марксом в первом тезисе о Фейербахе:
«Главный недостаток всего предшествующего материализма — включая и фейербаховский — заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно»[3-20].
Но особо укорять Иммануила Валлерстайна за этот недостаток его метода мы не можем. Хотя бы потому, что он полностью разделяет его не только со всеми материалистами до Фейербаха включительно, но и с едва ли не всеми материалистами после Маркса, включая представителей так называемого исторического материализма в СССР и за его пределами. Увы, практически все они воспринимали теорию и историю, теорию и практику как внешние противоположности, которые и соприкасаются только внешним способом: теория описывает общественное бытие и/или предписывает ему «желательные» сценарии развития. То, что в этом последнем пункте материалистическая социология, включая истмат, полностью совпадает с уже упоминаемой «субъективной социологией», не должно нас удивлять. Вся проблема в том, что со времен написания Марксом «Тезисов о Фейербахе» ситуация если и поменялась, то исключительно только в том смысле, что о современном идеализме уже нельзя написать то, что Маркс писал об идеализме эпохи классической немецкой философии: «Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной, чувственной деятельности как таковой». Современный идеализм уже давно примитивизировался до уровня берклианства (даже не до уровня Беркли, а до уровня его безграмотных в области философии эпигонов) и, соответственно, полностью разделяет точку зрения эмпиризма о противоположности мышления и бытия. Мало того, современный идеализм, который в области теории одержал полную победу над материализмом и полностью себе его подчинил, устраняет полагаемую им же самим противоположность между мышлением и бытием путем полного растворения объекта в созерцании. И это уже давно касается не только квантовой механики, в которой эта точка зрения утвердилась. И даже не только естествознания вообще[3-21], но и социологии.
Каков выход из этого тупика? Понятно, что без преодоления указанного Марксом недостатка, то есть, не научившись рассматривать мир целостно, а не просто в противоположностях «субъект-объектного отношения», социология не может рассчитывать на успех. Ленин описывает ситуацию с методом следующими словами:
«Тождество противоположностей… Условие познания всех процессов мира в их "самодвижении", в их спонтанейном развитии, в их живой жизни, есть познание их как единства противоположностей. Развитие есть „борьба" противоположностей. Две основные (или две возможные? или две в историй наблюдающиеся?) концепции развития (эволюции) суть: развитие как уменьшение и увеличение, как повторение, и развитие как единство противоположностей (раздвоение единого на взаимоисключающие противоположности и взаимоотношение между ними).
При первой концепции движения остается в тени с а м о движение, его д в и г а т е л ь н а я сила, его источник, его мотив (или сей источник переносится во вне — бог, субъект etc.). При второй концепции главное внимание устремляется именно на познание источника „с а м о" движения.
