Замерзшие поля - [30]

Помимо своей воли она сказала:

— Знаете, мне кажется, вы довольно противны.

Он выпустил дым ей прямо в лицо.

— Любое отвращение, милая моя барышня, — всего-навсего отсутствие аппетита, желание не трогать чего-то ртом.

— Что?

— Кушать что-то. Целовать кого-то. Одно и то же.

— Я не понимаю, о чем вы.

Ей стало тревожно: будто разговаривает с безумцем.

— Я всего лишь пытаюсь вам сказать, что вовсе не противен вам.

Маяк вспыхивал и гас. «Как мне заставить его вернуться?» — подумала Шарлотга.

— Во всяком случае, судить об этом мне, — сказала она несколько нетвердо.

— И все же вы хотите, чтобы я вас поцеловал.

— Что? — пронзительно вскрикнула она. И через секунду тихо сказала: — Чего ради мне хотеть, чтобы вы меня целовали?

— Черт его знает. Но вы хотите.

— Неправда. Не хочу.

Он отбросил сигарету.

— По-моему, хватит уже спорить о таком пустяке, — сказал он, повернувшись к ней.

С нею раньше так никто не обращался. Когда он ее схватил, она ничего не могла сделать. А когда попробовала изо всех откинуть голову, он поймал ее губу зубами так, что она вскрикнула от боли. После долгой борьбы археолог отпустил ее и, ухмыляясь, отстранился. Она попробовала заговорить, но только всхлипнула и сглотнула.

— Возьмите платок, — сказал он. Шарлотта машинально взяла и высморкалась. Затем промокнула губу и на белом льне увидела темную кровь. В ней почему-то проснулось мужество, и она смогла поднять голову и взглянуть на археолога.

— Я…

— Не пытайтесь говорить, — резко сказал он.

Она уставилась на него, охваченная ненавистью, приоткрыла рот и вновь захлебнулась. Достаточно успокоившись, чтобы подумать: «Это было свинство», а не «Это свинство», она вернула ему платок и спокойно произнесла:

— Моя мать была неправа. Она говорила, что пасть ниже мсье Ройе невозможно.

Археолог в восторге расхохотался:

— О, тот гораздо хуже. Гора-а-аздо хуже!

— Если вы не возражаете, я бы предпочла об этом больше не разговаривать.

— Бросьте, все было не так уж плохо, — сказал он.

Шарлотта не ответила.

— Вообще-то, — не отступал он, — поездка была для вас полезна.

— Не думаю, что мой отец с вами согласится, — несколько чопорно ответила она.

— Возможно. Однако его мнения спрашивать никто не будет, верно?

Вспомнив свой вздох облегчения, когда отец захлопнул за собой дверь коттеджа, она промолчала. Археолог завел двигатель, развернул джип, и они помчались обратно так же быстро, как ехали сюда. У гаража Шарлотта выскочила, не сказав больше ни слова, и поспешила к себе. Свет нигде больше не горел. Она разделась в темноте, включив лампочку над умывальником лишь для того, чтобы капнуть на губу йодом. Ложась в постель, она заметила, что дрожит. Но все равно шум волн не мог усыпить ее еще очень долго.

6

Наутро она проснулась в дурном расположении духа. Вероятно, сказывался перелет, а, может быть, нервы расстроились от неприятностей прошлой ночи. Халима, младшая жена повара Мустафы, принесла ей завтрак. Закончив, Шарлотта поднялась и посмотрела в зеркало. Нижняя губа по-прежнему опухшая. Может, к обеду спадет», — с надеждой подумала она, затем надела купальный костюм и помчалась на пляж, где все утро загорала и купалась. Около полудня она заметила, как из-за скал у подножия мыса выходит мсье Ройе — в белом фланелевом костюме и с тросточкой. Он подходил все ближе, и Шарлотта была рада, что это не мистер Ван-Сиклен.

— Ага! Сегодня — русалка! — воскликнул он. — Удобно ли море?

— О да. Очень мило.

Он стоял над ней, рисуя завитушки в песке кончиком трости, и они разговаривали. Наконец он спросил:

— Могу я присесть?

— О, прошу вас! Конечно! — Как неприлично, что она сама ему не предложила.

Подсев ближе, он продолжал болтать, ковыряя тростью в песке. А через несколько минут повернулся и посмотрел ей в лицо, улыбнувшись так, что глаза его, казалось, засияли еще ярче:

— Знаете, в жизни бывает не очень много моментов, когда мужчине выпадает честь посидеть рядом с настоящей русалкой. Поэтому вы должны меня простить за то, что я наслаждаюсь этой привилегией.

Шарлота не знала, что на это сказать, но его манеры забавляли ее, поэтому она просто рассмеялась и ответила:

— Спасибо.

Его, похоже, это не удовлетворило.

— Мне бы не хотелось вас смущать, дорогая моя. Вы должны понимать: все, что я говорю, — от чистого сердца. Это не лесть. Если вам мои слова кажутся комичными, дело просто в моем английском вокабуляре.

— Но это нисколько не комично, — не согласилась она. — На самом деле, это очаровательно. И вы красиво говорите по-английски.

Говорил он очень мало — в основном, цветистые комплименты, но Шарлотта сочла их безобидными, чуточку трогательными и, в общем и целом, приятными. Чем больше они разговаривали, тем симпатичнее он ей казался, и она поймала себя на том, что ей хочется ему довериться — не в чем-то особенном или серьезном, подумала она, а просто в том, что приходит ей в голову. Он был дружелюбен, невозмутим, искренен и показался ей очень мудрым. Мыс обогнула, покачиваясь на морской зыби, рыбацкая лодочка, и Шарлота неожиданно спросила:

— Мсье Ройе, скажите мне честно. Как вы считаете, мерзко ли мужчине целовать девушку против ее воли?