Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий - [18]

Спустя мѣсяцъ послѣ этого, Корфъ и Клингенбергъ снова вошли къ Вагнеру; за ними какой-то человѣкъ несъ въ рукахъ кнутъ, который и былъ положенъ на столъ. Вагнеръ зналъ, однако, что русскіе никогда не употребляли противъ нѣмцевъ этого страшнаго оружія истязанія и потому принесеніе къ нему кнута счелъ только пустою угрозою. Но баронъ Корфъ, объяснивъ Вагнеру способъ употребленія русскими кнута для принужденія подсудимыхъ къ сознанію, прибавилъ, что въ случаѣ дальнѣйшаго упорства со стороны Вагнера и противъ него будетъ употреблена эта понудительная мѣра, почему и предлагалъ ему сказать сущую правду, положившись на милосердіе императрицы; но такъ какъ Вагнеръ и послѣ этого не сознавался, то въ комнату, гдѣ производился допросъ, былъ призванъ заплечный мастеръ. Вагнеръ поспѣшилъ замѣтить Корфу, что пытка будетъ напрасна, такъ какъ подъ ударами кнута онъ поневолѣ дастъ противъ себя ложное показаніе. Этотъ доводъ подѣйствовалъ на Корфа, кнутъ былъ прибранъ со стола и Корфъ отложилъ допросъ Вагнера на нѣкоторое время.

По прошествіи нѣсколькихъ дней, Вагнеру были предъявлены письменныя показанія капитана Шамбо, сдѣланныя имъ въ улику Батнеру, и тогда обвиняемому не оставалось уже никакихъ средствъ къ оправданію. Вскорѣ надъ нимъ былъ произнесенъ приговоръ, которымъ опредѣлялось: подвергнуть Вагнера смертной казни четвертованіемъ посредствомъ привязки къ четыремъ лошадямъ. При объявленіи этой ужасной казни, Вагнеръ упалъ въ обморокъ и когда пришелъ въ себя, то увидѣлъ подлѣ своей кровати своего однофамильца, пастора Вагнера, явившагося напутствовать приговореннаго въ будущую жизнь. Увѣщанія пастора не имѣли, однако, никакого успѣха на раздраженнаго до послѣдней степени Вагнера, который смотрѣлъ на представителя церкви съ такимъ ожесточеніемъ, что даже не хотѣлъ разговаривать съ нимъ. Между тѣмъ заботливая пасторша доставила Вагнеру костюмъ, въ который, по обыкновенію, существовавшему тогда въ сѣверной Германіи, одѣвали отправлявшихся на смертную казнь. Растерявшійся въ конецъ Вагнеръ надѣлъ этотъ костюмъ и оставался въ немъ нѣсколько дней съ-ряду. но онъ не понадобился Вагнеру для предназначенной цѣли, такъ какъ, спустя нѣсколько времени послѣ произнесенія смертнаго приговора, къ нему вошелъ генералъ Корфъ, опять въ сопровожденіи Клингенберга, прочитавшаго при этомъ высочайшій указъ, по которому Вагнера, освобожденнаго отъ смертной казни, повелѣно было сослать въ Сибирь. При объявленіи этого приговора, Корфъ обнадежилъ Вагнера, что, по заключеніи мира, онъ будетъ возвращенъ на родину.

8-го или 9-го іюля, — Вагнеръ въ точности числа не помнитъ, — его посадили въ телѣжку, набитую соломой; въ двѣ другія тележки сѣли капитанъ Шамбо и инспекторъ Лангъ, и такимъ образомъ всѣхъ троихъ повезли въ Сибирь. Въ Пилавѣ посадили его на судно съ 150 ранеными русскими, отправлявшимися на родину. На этомъ суднѣ Вагнеръ пріѣхалъ въ Дюнаминдъ, откуда его, въ сопровожденіи капитана «Ивана Микеферовича», повезли на почтовыхъ прямо въ Сибирь.

Съ этихъ поръ начинается описаніе, хотя и весьма поверхностное, тогдашней Россіи, но интересное въ томъ отношенія, что показываетъ какое замѣтное различіе существовало въ ту пору между нашимъ отечествомъ и Пруссіею относительно общаго благоустройства и многихъ сторонъ домашняго быта. Такъ, Вагнеръ удивлялся тому, чему впрочемъ можетъ иностранецъ подивиться еще и теперь, а именно, что въ крестьянской избѣ печка, служившая для отопленія, замѣняла въ то же время и кухонную печь, при чемъ изба была наполнена удушливымъ дымомъ, не дѣйствовавшимъ, однако, нисколько на привыкшихъ къ тому русскихъ крестьянъ и солдатъ. Русская пища, и въ особенности черный хлѣбъ, щи и квасъ, не пришлись по вкусу пруссаку. Его изумляла также и видѣнная имъ всюду нечистота; поражала его и неопрятность русскихъ. Такъ, онъ разсказываетъ, что его тошнило, когда онъ видѣлъ, какъ русскіе черпаютъ изъ ведра квасъ ковшомъ и, отпивъ изъ него, опускаютъ его опять въ ведро, но за то ему понравились калачи, и за тѣмъ, мало по малу, первоначально разборчивый въ пищѣ нѣмецъ попривыкъ къ простонароднымъ русскимъ яствамъ. Крайне неудобно казалась ему покрышка нашихъ дорожныхъ кибитокъ рогожею, черезъ которую проходилъ свободно дождикъ. Не смотря на то, что со времени проѣзда Вагнера по Россіи прошло слишкомъ сто лѣтъ, но, конечно, и нынѣшніе по ней путешественники могутъ еще вносить въ свои описанія подобныя замѣтки.

Въ началѣ октября 1759 года, Вагнера доставили въ Москву, но онъ не могъ даже взглянуть на этотъ городъ, потому что при въѣздѣ туда кибитку его закрыли Hà-глухо. Въ день его проѣзда черезъ Москву былъ какой-то царскій праздникъ и колокольный звонъ ошеломилъ Вагнера. По разсказамъ его, въ Москвѣ, по случаю торжества, стрѣляли изъ пушекъ такого огромнаго калибра, что кибитка его какъ будто подпрыгивала на воздухѣ при каждомъ выстрѣлѣ и онъ запряталъ голову подъ подушку, чтобы не слышать этой страшной канонады. По всей вѣроятности, разсказы о царь-пушкѣ сильно настроили воображеніе Вагнера и безъ того уже слишкомъ раздраженнаго постигшимъ его несчастьемъ и истомленнаго мучительною ѣздою.