Замечательные чудаки и оригиналы - [10]
Каменский Михаил Федотович (1738-1809)
Чудачества Каменского этим не ограничивались - он также пел на клиросе, ел за столом сам только простую грубую пищу и очень оскорблялся всяким невниманием к его заслугам. Так, когда перед второю турецкою войною императрица послала ему в подарок пять тысяч золотом, он захотел показать, что подарок слишком ничтожен, и нарочно истратил эти деньги на завтраки в Летнем саду, к которым приглашал всех, кто ему попадался на глаза. Вызванный для войны с Наполеоном, предпринятой для защиты Пруссии, он явился в Петербург и поместился в убогом помещении на третьем этаже плохой гостиницы. Женат он был на княгине Щербатовой, и относительно брака судьба его похожа на судьбу Суворова. Супруги виделись довольно редко, однако плодом их супружества были дочь и два сына. Старшего сына отец не любил и, по рассказам Энгельгардта[23], однажды, когда сын уже был в чинах, граф публично дал ему двадцать ударов арапником за то, что он не явился в срок по какому-то служебному делу. Младшего сына, известного театрала, граф очень любил. Каменский никогда не был любим никем за свой крутой и вместе вспыльчивый и жестокий нрав. Фельдмаршал, как и многие вельможи того времени, был неразборчив в связях и подпал под влияние грубой, необразованной и некрасивой простой женщины. Граф М. Ф. Каменский очень верно обрисован Л. Н. Толстым в его романе «Война и мир» под именем князя Болконского[24].
Вельяминов Алексей Александрович (1785-1838)
Большими странностями также отличался командующий на Кавказе и в Черномории генерал Вельяминов[25], известный славный сподвижник войн -1812 и 1814 гг. Проживая в Ставрополе со всем штабом, генерал выказывал много оригинального в своем характере. Так, он имел привычку говорить почти всем «дражайший», но видеть его можно было только тогда, когда он отправлялся в экспедицию против горцев, иначе он не выходил из комнат занимаемого им дома. Отправляясь в экспедицию, на вопрос подчиненных ему генералов - куда? - он обычно отвечал: «Дражайший! барабанщик вам это укажет!» В походе он ходил подобно Наполеону I в сером коротком сюртуке сверх мундира. У него был открытый стол, к которому приглашались все небогатые офицеры и штабные. Сам он никогда не выходил к столу, кушаний с этого стола не вкушал, а ему подавали в его кабинет одно особое кушанье - ужа под жёлтым соусом, так называемого желтобрюха, откормленного прежде молоком. Это кушанье он чрезвычайно любил. Вельяминов был одинок и умер от полной апатии ко всему.
Платов Матвей Иванович (1751-1818)
Герой отечественной войны знаменитый атаман донцов граф М. И. Платов[26] был большой оригинал во многих привычках своей жизни. Происходя из казаков, он ревниво оберегал патриархальные нравы своих соотечественников и щеголял настоящей казацкой речью, часто очень нецензурной. Образ жизни его был самый простой. Когда армия наша покинула Москву и первопрестольная столица осветилась заревом пожара, Платов зарыдал, объявив всем окружающим его: «Если кто, хоть бы простой казак, доставит ко мне Бонапартишку, живого или мертвого, за того выдам дочь свою!» Это восклицание славного вождя
Платова Мария Матвеевна (1791-1866)
дошло до Англии и в 1814 году появился в Лондоне портрет девицы в национальном донском костюме с надписью: «Мисс Платов: по любви к отцу - отдаю руку; а по любви к отечеству - и сердце свое». Впоследствии эта дочь его, Марья Матвеевна, вышла замуж за донского генерала Т. Д. Грекова[27]. В 1814 году Платов в свите императора Александра I ездил в Лондон, откуда привез молодую англичанку в качестве компаньонки. Известный партизан Денис Давыдов выразил ему удивление, что, не зная по-английски, сделал он подобный выбор. «Я скажу тебе, братец, - отвечал он, - это совсем не для физики, а больше для морали. Она добрейшая душа и девка благонравная. А к тому же, такая белая и дородная, что ни дать ни взять ярославская баба». Тот же Денис Давыдов рассказывал, что когда Ростопчин представлял Карамзина Платову, атаман, подливая в чашку свою значительную долю рому, сказал: «Очень рад познакомиться, я всегда любил сочинителей, потому что они все пьяницы».
ГЛАВА III
В доброе старое время отличительную черту характера, дух и тон кавалерийских офицеров - все равно, была ли это молодежь, или старики, - составляли удальство и молодечество. Девизом и руководством в жизни были три стародавние поговорки: «двум смертям не бывать, одной не миновать», «последняя копейка ребром», «жизнь копейка - голова ничего!» Эти люди и в войне, и в мирное время искали опасностей, чтобы отличиться бесстрашием и удальством. Любили кутить, но строго помнили поговорки: «пей, да дело разумей», «пей, да не пропивай разума». Попировать, подраться на саблях, побушевать, где бы иногда и не следовало, все это входило в состав военно-офицерской жизни мирного времени. Молодые кавалерийские офицеры, по характеристике Ф. Булгарина, в молодости служившего в уланах, и сами того не зная, были почти тоже, что немецкие бурши: они точно также вели вечную войну с «рябчиками», т.е. со статскими, как бурши с филистерами. Эта молодежь нашей кавалерии знать не хотела никакой власти, кроме своей полковой и высшей военной, беспрестанно противодействуя полиции.
