Залпы с берега - [23]

После обеда нас собрал полковник Румянцев.

— Товарищи, — сказал Владимир Тимофеевич, — большинство людей Выборгского сектора пойдут на сухопутный фронт под Ленинград. Поэтому предстоит переодеться в армейскую форму.

— Товарищ полковник!.. — взмолилось сразу несколько голосов.

Румянцев замахал руками:

— Товарищи, и не просите! Не имею права ни отменять, ни обсуждать этого приказа. В конце концов вы люди взрослые, и не мне учить вас, как проявлять инициативу.

Намек был понят. Баталеры из пожилых сверхсрочников, выносившие спрессованные кипы армейского обмундирования, оказались не очень придирчивы они всем сердцем сочувствовали морякам. Поэтому мы, командиры, сменили только шинели, фуражки да вместо ботинок получили сапоги. С сержантами и краснофлотцами обошлись построже, но и те сумели сохранить кто тельняшку, кто бескозырку.

Тут же отправилась делегация к Румянцеву:

— Товарищ полковник, просьба при формировании не разлучать людей, сохранить батареи в прежнем составе. Это ж на пользу делу...

— Вряд ли удастся удовлетворить вашу просьбу, — покачал головой Владимир Тимофеевич. — Роты морских пехотинцев мы направляем на фронт целиком. А с батареями так не получится, как нам ни жалко. Поймите: наша задача — заделать отдельные прорехи. Не мучьте нас и себя, идите отдыхать.

Парламентеры вышли, оставив полковника Румянцева и полкового комиссара Величко в прокуренной канцелярии.

Мы устроились в кубрике — просторной комнате с двухъярусными койками. Усталых людей потянуло в дрему. Но заснуть по-настоящему не давали то и дело раздававшиеся голоса:

— Лейтенанта Юдина в канцелярию!

— Старшего лейтенанта Новицкого в канцелярию! Потом длинный перечень фамилий и короткий приказ:

— Сдавать технику!

Настал и наш с Герасимовым черед. От имени коменданта сектора капитан Крючков сообщил, что 228-я батарея расформировывается. Почти весь личный состав батареи во главе, с политруком Герасимовым направляется в отряд морской пехоты под Ленинград. Меня с небольшой группой комендоров посылали в распоряжение коменданта Ижорского укрепленного сектора. Клементьева и Женаева — на кронштадтские форты.

Утром я попрощался с бойцами. Несмотря на грусть разлуки, настроение у людей было приподнятое и боевое. Они знали, что идут на один из самых ответственных участков обороны Ленинграда. С Герасимовым мы обнялись и расцеловались троекратно:

— Прощай, Ваня!

— Прощай, Петя!

Кажется, впервые мы назвали друг друга по имени. Ведь в ту пору среди военных людей, связанных общей службой, при взаимном общении не признавалось ни имен, ни отчеств. Даже в неофициальной обстановке. Мы обходились фамилиями, званиями, в крайнем случае, должностями. Но сейчас мы особенно остро почувствовали необычность момента. Наверное, у Герасимова, как и у меня, мелькнула мысль, что видимся, может быть, в последний раз.

А ведь так оно и вышло. Через несколько дней отряд, в который входили батарейцы, был с ходу брошен в бой. Несколько раз ходили моряки в атаки, надев бескозырки, расстегнув вороты шинелей, чтобы видна была «морская душа». В одной из таких атак погиб шедший впереди Герасимов. Та же участь постигла всех бойцов 228-й батареи. Как герои встретили они свой смертный час, не отступив ни шагу с занятого рубежа. На таких подвигах в те дни и держалась оборона Ленинграда.

Из островных артиллеристов больше всего повезло батарее старшего лейтенанта Николая Новицкого с Тиуринсари. Ее целиком, не разбивая, отправили на Лисий Нос, где устанавливались 130-миллиметровые пушки — такие же, какие были у нее на острове.

Я задержался в Кронштадте еще на сутки. Пришлось помогать Крючкову выправить документы на расформирование дивизиона. Самому Крючкову, как и Будкевичу, предстояло принять командование дивизионами в Кронштадтском укрепленном секторе. Оставался в Кронштадте и полковник Румянцев. Остальные разлетались кто куда.

За эти сутки, имея дело с разными документами, я понял по-настоящему, какой размах приобрела организационная перестройка обороны Ленинграда и что дала для нее эвакуация Выборгского и Гогландского укрепленных секторов. Кронштадтская военно-морская база была преобразована в Кронштадтскую крепость. Несколько дивизий 8-й армии, отрезанной от Ленинграда в районе Ораниенбаума, перевезли морем в устье Невы и передали их в резерв Ленинградского фронта. Позиции, с которых они были сняты, заняли части морской пехоты. Вместе с остатками 8-й армии они образовали теперь Приморскую оперативную группу войск. Из наших эвакуированных секторов в нее влилось восемь батальонов общей численностью около 15 тысяч бойцов. Значительное пополнение дали мы 2-й и 5-й бригадам морской пехоты, также вошедшим в состав Приморской группы. Кронштадтский сектор пополнился пулеметным батальоном, зенитным дивизионом и другими специальными подразделениями в количестве 3 тысяч человек. Кроме того, на разные участки обороны Ленинграда мы направили несколько сот краснофлотцев и командиров.

Завершив все дела, мы, группа, назначенная в Ижор-ский укрепленный сектор, двинулись к причалу, чтобы добраться до Ораниенбаума.