Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства - [26]

Трудности становления были усложнены еще и тем, что в роли заместителя заведующего в отделе пропаганды я должен был осваивать новую для меня сферу деятельности – международную информацию. В мои обязанности входило координирование деятельности таких центральных идеологических учреждений, как ТАСС, агентство печати «Новости», ВААП. Обязан я был также разрабатывать предложения по развитию идеологического сотрудничества с компартиями социалистических стран и многое другое. Содержание этой деятельности находилось на стыке взаимодействия отдела пропаганды с международными отделами, и потому многое зависело от контактов и связей с коллегами, работающими на смежных направлениях.

В Челябинске сфера моей деятельности не имела каких-либо международных аспектов, и потому было трудно, особенно на первом этапе, стать полезным партнером таким опытным квалифицированным работникам международных отделов, как В. В. Загладин, А. С. Черняев, Г. Х. Шахназаров… Против ожидания и вопреки моим опасениям уже через 3–4 месяца удалось наладить рабочий контакт с опытными коллегами и затем полезно взаимодействовать с ними в течение всех лет работы в ЦК, сохраняя добрые товарищеские отношения. К характеристике моих коллег из международных отделов добавлю только, что их опыт, которому я, не скрою, как новичок-провинциал, поначалу завидовал, в немалой степени выражался в том, что они очень хорошо знали то, что от них нужно высокому начальству, и давали наверх только то, что от них хотели получить, и ни на грамм больше.

Такой подход был естественным, проистекал он из той особенности аппаратного механизма, где ты не просто самостоятельно исполнял те или иные функции по должности, а значительно больше работал по поручениям вышестоящих лиц, где твоя индивидуальность и твой личный вклад мало кого интересовали. Поэтому вместе с опытом работник аппарата очень скоро больше всего старался уяснить лишь то, чего хочет его непосредственный начальник или тот, ради которого создана группа и готовится материал. В этом искусстве послушания и соответствия запросам сюзерена опытные работники аппарата достигали невиданного совершенства. Меня всегда поражало умение работников международного отдела, когда я читал подготовленный доклад, а затем слушал выступление Б. Н. Пономарева на международных совещаниях. Консультанты международного отдела ЦК КПСС под руководством А. С. Черняева готовили своему шефу такой доклад, в котором были соблюдены не только все особенности, но даже интонации речи Б. Н. Пономарева, с учетом его манеры изложения и тона выступления. Чтобы подготовить такой доклад, в котором затем секретарь ЦК не расставлял даже запятые, партийным чиновникам нужно было обладать высочайшим мастерством аппаратного искусства.

Вернусь, однако, к тому, чтобы продолжить рассказ об условиях работы отдела пропаганды ЦК того времени. Они были необычными. Дело в том, что после известного конфуза, который случился с тезисами ЦК КПСС, подготовленными к 100-летию со дня рождения В. И. Ленина, когда Владимиру Ильичу по вине работников отдела пропаганды приписали цитату, вовсе ему не принадлежащую, да еще из арсеналов ревизионизма, разразился большой скандал, имевший немалый международный резонанс. Этот конфуз, кстати, пример бездумного, обезличенного исполнительского стиля, свойственного ЦК КПСС. В результате заведующий отделом пропаганды – незаменимый В. И. Степаков, тот самый, что после освобождения Н. С. Хрущева за очень короткое время последовательно занимал должности секретаря Московского горкома КПСС, главного редактора газеты «Известия», заведующего отделом ЦК КПСС, – был освобожден от работы и направлен послом в Югославию. Не стану судить его слишком строго, ибо он выполнял лишь то, что ему было предназначено. А предназначено ему было тогда успокоить идеологические страсти, возникшие на волне раннего Хрущева, и все снова ввести в старые оглобли догматического политпроса. И осведомлен был он в том, что утверждал В. И. Ленин, а что его оппоненты, лишь в меру эрудиции чиновников отдела пропаганды, а она, эта эрудиция, как оказалось, была не слишком высокой.

После этого, через непродолжительное время, в связи с известным выступлением в «Литературной газете» за излишнюю «ретивость» был освобожден от должности первого заместителя заведующего отделом А. Н. Яковлев. А затем вскоре и секретарь ЦК КПСС П. Н. Демичев, со всеми умеющий ладить, был переведен в Министерство культуры.

Таково было в то время своеобразное, не слишком внимательное, но всегда весьма бдительное отношение партии к идеологической и духовной сфере, благодаря которому к моему приезду в столицу отдел пропаганды ЦК КПСС не имел ни заведующего, ни секретаря ЦК. Г. Л. Смирнов, доброжелательный, но суетливый и чрезвычайно осторожный человек, назначенный первым заместителем заведующего, стал главным распорядителем в отделе. Другие заместители – В. А. Медведев, Ю. А. Скляров, М. В. Грамов и я, вновь назначенный, – в меру своих сил старались его поддерживать. В условиях жесткого подчинения и крутой должностной лестницы непросто отстаивать интересы отдела, представляя его на различных совещаниях, заседаниях Секретариата и Политбюро ЦК КПСС. Правда, не следовало переоценивать тех, кто в то время работал в отделе пропаганды в роли заведующего и заместителей. Кроме исполнения поручений секретарей ЦК КПСС, они не могли рассчитывать и претендовать на большее. В работе аппарата ЦК КПСС трудно было что-либо понять, не оценив места и роли в его деятельности основного исполнительного органа – Секретариата ЦК КПСС. Все то, над чем работали в отделах, та огромная бумажная круговерть, в виде многочисленных проектов решений, записок и справок отделов, выполняло преимущественно запросы Секретариата и обслуживало его потребности. Заседания Секретариата проходили строго еженедельно в одно и то же время, в 3 часа дня.