Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства - [16]

Самым главным членом семьи, как того и следовало ожидать, с самого рождения, стал внук Данила. Названный в честь деда, отца жены, человека удивительно русского, с тяжелой, но типичной для его нации судьбой. Участник Первой мировой войны, он полной чашей испил тяжкую солдатскую долю русского экспедиционного пехотного корпуса, брошенного волею его императорского величества в 1915 году на защиту союзницы – Франции. Затем пережил восстание в лагере Куртин, был отправлен за это в числе других смутьянов из Франции в исправительные лагеря в Алжир и вернулся на родину только в 1920 году. Эта дорогая цена, заплаченная во имя своего Отечества, сформировала его как большого патриота своей страны, своего народа, сохранившего до конца жизни поразительную неприхотливость и философию мудрого, спокойного отношения ко всяким невзгодам, выпавшим на его долю. Как бы я хотел, чтобы мой внук позаимствовал хотя бы малую часть характера, терпения, доброты от прадеда Данилы.

Внук – убедительное свидетельство педагогической классики. Все в нем доказывает, что вкладывается все разумное и вечное в маленького человека только тогда, когда он еще способен улечься поперек кровати. Именно в это время все, что он осознал, усвоил, понял, становится его сутью, а потом все это только обрабатывается, шлифуется суровой школой жизни, увеличивается или уменьшается, приобретая индивидуальные черты личности.

Еще одно удивительное открытие внука. Он неожиданно открыл в нас с женой неведомые нам богатства нерастраченных родительских чувств и способностей, обнаружить которые в себе мы совсем не ожидали. Сколько оказалось сохраненной доброты, привязанности к этому маленькому человеку, сколько желания передать ему все тo, что мы сами не смогли получить. Понимаю, когда росли собственные дети, мы были еще слишком молоды и нам не хватало мудрости, терпения, и только теперь пришла осмысленная взрослая любовь к тому, кто будет нас продолжать. Думаю, что любовь эта от позднего (к сожалению, свойственного всем нам) осознания, что вырастить детей, внуков достойных, способных сделать больше и пойти дальше, – главное твое назначение на земле. И когда меня спросили в одной из недавних бесед с журналистами: «Есть ли у вас теперь, когда большая часть активной жизни пройдена, мечта?», я ответил: «Есть такая мечта – передать своему внуку все, что я знаю, умею, чтобы, взяв от меня и усвоив все, чему я научился и понял в этом мире, пошел он дальше меня, прожил жизнь более интересную и более счастливую».

Глава II У партии на службе

Приходит время, когда начинаешь задумываться над тем, как измерить свою жизнь, какими вехами ее обозначить. Конечно, у каждого своя мера и свой взгляд. Такими вехами чаще всего становятся крутые повороты жизни, когда приходится изменять ранее намеченные планы, профессию, привычное место работы и многому учиться заново.

Я готовился быть учителем в школе, преподавателем в вузе, в этом видел свое призвание, посвятил ему многие годы учебы. Работа в институте приносила удовлетворение, позволяла реализовать многое из приобретенного на пути к профессии. Но судьба распорядилась по-своему. В январе 1963 года на партийной конференции меня избрали секретарем Магнитогорского городского партийного комитета. Это неожиданное событие разрушило многие намерения и стало началом первого крутого поворота в жизни.

1. Партийная провинция: облик, обычаи

Насколько готов и расположен был я к деятельности профессионального партийного работника – партократа, как принято теперь говорить?

В своей педагогической профессии к этому времени я был уже достаточно опытным. Стаж вузовской работы приближался к восьми годам. За эти годы прошел все должностные ступени педагогической деятельности – от ассистента до старшего преподавателя, доцента. Последние два года заведовал кафедрой общественных наук. А вот знаний профессиональных канонов партийной деятельности, конечно, не было. Однако читатель может меня понять: когда тебе только чуть за тридцать и кажется, что вся жизнь еще впереди, когда бушуют неутоленные страсти честолюбия, а желание утвердить себя, измерить свои, еще не изведанные возможности, силы, по сути, безгранично, этот крутой поворот в жизни не представлялся в облике большой беды.

Признаюсь, беспокоило совсем другое, то, к чему не был привычен. Впервые приходилось приступать к новой работе не по собственному выбору, а по воле людей, стоящих у партийной власти. Это многое меняло, особенно для человека, уже познавшего пусть относительную, но все же реальную вузовскую самостоятельность. С этого времени я становился работником так называемой партийной номенклатуры, и за меня теперь в обкоме, ЦК КПСС решали, как распорядиться моей судьбой.

В отличие от многих других ведомств и организаций партия довольно серьезно занималась отбором кадров для профессиональной партийной и государственной работы. Отделы организационно-партийной, а по существу кадровой работы, самые многочисленные по составу и самые влиятельные в партийных комитетах, внимательно анализировали и регулировали движение кадров, изучали социальный состав, профессиональные качества работников, активно использовали в этих целях курсы повышения квалификации, высшие партийные школы, Академию общественных наук при ЦК КПСС. Правда, в самих кадровых решениях о персональном перемещении работников было много субъективного, ибо принимались они изначально первыми лицами и только затем утверждались вышестоящими партийными органами, но это была хорошо отработанная система, действовавшая многие годы.