Заложник особого ранга - [28]

Оркестр нестройно отыграл государственный гимн. Мэр отрапортовал о досрочном удвоении ВВП. Милицейский генерал в рубленых фразах поддержал «диктатуру закона» и от имени личного состава попросил вернуть в России смертную казнь. Армейский начальник доложил о высокой боеготовности вверенной ему части. При этом все докладчики так преданно смотрели в рот главы государства, что тот, не выдержав, отвернулся.

Бондарев никогда не любил официоз. А уж неприкрытое подхалимство в местечковом исполнении и вовсе вызывало у него откровенное отвращение. Миновав плотный кордон милицейского оцепления, он направился к газетному киоску. Однако не успел комендант поезда даже пробежаться глазами по заголовкам, как к нему подошел молодой человек в потертой кожанке, с невзрачной физиономией и повышенной мышечной массой. Вид у него был явно заговорщицкий.

— Вы ведь из спецпоезда? — спросил он, понизив голос.

— Ну да.

— Я так и знал.

— А вы, простите, кто? — спросил Клим. — И как вы узнали, откуда я?

Неизвестный сунул в его руки небольшой конвертик и тут же исчез.

Вскрыв конверт, Бондарев прочитал загадочное: «Интересующую вас информацию о так называемой „революции“ (видеосъемки, документы и имена исполнителей) вам передадут через час на площади Ленина, у городского загса». Ни подписи, ни обратного адреса, как и водится в анонимках, не наблюдалось.

Все это выглядело более чем странно. Уж если вычислить принадлежность Бондарева к спецпоезду было несложно — город маленький, все на виду, то почему качок в кожанке не передал эту самую информацию прямо тут, на вокзале? К тому же оставалось неясным главное: кто и откуда узнал, что коменданту поезда стало известно о массовых погромах в Подмосковье?

Предложение напоминало примитивную провокацию. Бондарев, хорошо знавший почерк спецслужб, понимал: это наверняка не их рук дело. Скорее всего, работали какие-то энтузиасты-непрофессионалы, что, впрочем, не исключало — работали они по наводке. Конечно, по всем канонам следовало срочно сообщить об этом послании президенту. Однако глава государства, окруженный свитой, находился по ту сторону кордона, выслушивая очередные рапорты. Протокол — протоколом, дела — делами, и беспокоить его по таким пустякам вряд ли стоило…

— А чем, собственно, я рискую? — вопросил себя Клим и направился в вагон; оружие при такой встрече ему бы не помешало.

Тем временем глава государства, миновав оцепленный перрон, уселся в черный лимузин. Кордоны у вокзала мгновенно сняли. Милиционеры cпешно грузились в служебные автобусы с синими номерами — их присутствие наверняка требовалось в других местах. Бригада саперов-взрывотехников, на всякий случай дежурившая за старинными пакгаузами, собирала оборудование. Микроавтобусы «скорой помощи», вызванные на случай непредвиденной давки, отъезжали с площади окольными улицами. Оркестранты, сняв мундштуки с труб, валторн и геликонов, выливали наземь слюну.

У здания вокзала осталось лишь несколько мужчин в одинаковых костюмах с удивительно незапоминающимися физиономиями, да еще съемочная группа «Резонанса». Как наверняка знал Бондарев, в обязанности телевизионщиков не входили съемки встречи главы государства с райцентровским руководством.

Уже заходя в тамбур, Клим краем глаза зафиксировал того самого загадочного качка в потертой кожанке, который давеча и передал ему анонимное послание. Стоя рядом с оператором Виталиком, он что-то ласково ему объяснял. Однако когда комендант поезда вышел на перрон, его уже не было…

— Тамара, кто это к тебе подходил? — поинтересовался Бондарев, поправляя под полой пиджака пистолет в подмышечной кобуре.

— Ты о чем это? — с невинным лицом уточнила телеведущая.

— О молодом человеке в кожаной куртке. С Виталиком беседовал.

— Тебе показалось, — телеведущая отвернулась. — Виталик, ты не видел тут никого в кожаной куртке?

— Да нет… — на голубом глазу соврал оператор.

— И я не видела. И вообще: я не лезу в твои дела, ты не лезь в мои. Могут у меня быть профессиональные тайны?

— Ох, Тамара, накличешь на себя беду, — вздохнул Клим, глядя на часы: до встречи на площади Ленина оставалось чуть более получаса.

А ведь за это время предстояло не только сделать рекогносцировку на незнакомой местности, но и просчитать, каких неожиданностей следует ожидать от этой встречи.

* * *

Конечно же, Белкина соврала коменданту поезда: к оператору Виталику действительно подходил молодой человек в кожанке — тот самый, которого Клим и имел в виду. Вежливо представившись одним из младших вождей «революции», он сразу же сделал съемочной группе предложение, от которого телевизионщики не смогли отказаться.

А предложение было таким: оказывается, в город приехал сам Артур Карташов, чтобы выйти на Белкину и дать эксклюзивное интервью «Резонансу». Ни на самозванца, ни на сумасшедшего, ни на провокатора этот «альбатрос революции» не был похож. К тому же карташовский посланец несколько раз предлагал созвониться с «товарищем Артуром», однако телевизионщики благоразумно отказались — ведь телефон «вождя революции» наверняка прослушивался.

— А почему он избрал для интервью именно эту дыру? — подозрительно осведомилась Тамара; опытная телевизионщица сразу взвесила все. — Он вполне мог выйти на меня в Москве…