Заложник особого ранга - [20]

Уже в салоне «Мерседеса» Кечинов как бы между делом поинтересовался:

— Может, на попятную повернем? Глеб, проект надо срочно сворачивать. Пока не поздно.

— Ты что — всерьез боишься этого идиота? — развеселился Чернявский.

— Боюсь, — честно признался кремлевский функционер.

— Это он нас должен бояться. У Подобедова на него — сорок чемоданов компропата. Он у нас на крючке.

— Неровен час — и мы у него на крючке окажемся, — бросил Кечинов, отворачиваясь к стеклу.

— Не окажемся. Кишка у Муравьева тонка — хавало на нас раскрывать.

— Глеб, неужели ты не понимаешь? Он ведь Россию доведет… до гражданской войны со всеми вытекающими. Мало нам было 1993 года?

Чернявский показательно проигнорировал вопрос.

— Главное теперь — немного обождать, когда вся эта зараза расползется по стране, после чего и скомандовать Муравьеву «фас!».

* * *

В крупном промышленном центре Поволжья президентский поезд сделал первую долговременную остановку. Сценарий встречи главы государства новизной не отличался. Девушка в национальном костюме преподнесла высокому гостю хлеб-соль. Губернатор, кусая от волнения губы, прочитал по бумажке приличествующую случаю речь, написанную московским политтехнологом. Народ, представленный молодыми розовощекими студентами и студентками, похожими на сувенирных матрешек, радостно размахивал триколорами и улыбался. Съемочная группа «Резонанса» фиксировала единение власти и народа с наиболее выгодных ракурсов.

Впрочем, Клима Бондарева весь этот опостылевший официоз не интересовал. Скепсис президента относительно невозможности какого-либо заговора среди самого близкого окружения не давал ему покоя.

Накупив в привокзальном киоске свежих газет, Бондарев задумался… И хотя у него не было никаких фактов, однако странная смерть полковника Сигова и события в райполиклинике подсказывали: что-то тут не так. Да и вся связь с внешним миром, как понял Клим, была теперь в руках ставленников Подобедова. А уж этот человек никогда не вызывал у Бондарева ни симпатий, ни элементарного доверия.

Пробежав глазами газетные статьи и фотоснимки, Бондарев заметно помрачнел. Выступление карташовцев в рейтинге топ-новостей шло под первым номером. Тональность изложения событий в небольшом подмосковном райцентре была сдержанной: никто не высказывал «революционерам» откровенных симпатий, но и не осуждал. Судя по всему, глава государства так и не знал о них. А ведь события эти, произошедшие позавчера, наверняка должны были попасть в оперативку! Это, в свою очередь, означало: информацию от него скрывают.

Решение пришло быстро. Следовало организовать самую примитивную, но забойную провокацию и посмотреть — узнает о ней президент или нет.

Перво-наперво Клим направился в магазин «Лаки-краски» и купил самый большой баллончик аэрозольной краски. Миновав двойной кордон оцепления, он обошел здание вокзала и обрисовал боковые, невидимые для охраны ниши двухметровыми надписями из лексикона карташовцев и огромными свастиками. По его мнению, каждой из надписей во время президентского визита было достаточно, чтобы начальник областного управления ФСБ с треском полетел с должности.

— Тамара, — дождавшись, когда съемочная группа «Резонанса» закончит работу, Бондарев подозвал телеведущую. — Взгляни-ка!

Та, впрочем, не удивилась — за свою останкинскую жизнь она и не такого насмотрелась.

— «Президента — на виселицу!», — равнодушно прочитала она. — «Инородцев — в крематорий!». Ну и что? Мало ли чего на стенах и заборах придурки пишут?

— Попроси своего оператора, чтобы снял, — прищурился Бондарев.

— Я что — сумасшедшая? — хмыкнула Белкина. — Да мне за такие кадры продюсер по пятое число…

— А никто и не просит тебя перегонять их в Останкино, — миролюбиво перебил Клим. — Ты это для меня сними.

— А ты президенту покажешь?

— Не стану скрывать — покажу. Но представлю это… ну, как home video. Съемки неизвестного поволжского видеолюбителя, который передал мне это в приватном порядке. Идет?

— Президент не поверит.

— Поверит или не поверит — это уж моя забота. Тамара, не кривись… Сегодня ты мне помогла, завтра я тебе…

— Смотри: если меня выгонят с телевидения, трудоустраивать меня будешь сам.

— Без куска хлеба ты не останешься. Или без куска рыбы, — улыбнулся Бондарев.

Через несколько минут в кармане Клима лежал чип с цифровой записью.

— Спасибо, — поблагодарил он ведущую «Резонанса». — Если что такое — можешь на меня рассчитывать.

— И чем ты мне можешь помочь? — прикинула та. — Я ведь в президентском спецпоезде, меня охраняют такие люди, как ты, ни один волосок с головы не упадет и так далее…

— Никто никогда не знает — где найдет, где потеряет, — ответствовал Бондарев несколько загадочно и отправился в вагон. — Извини, совершенно забыл: мне срочно надо накормить почтовых голубей.

* * *

— А вот этого президенту передавать не стоит, — сказал начальник Центра спецсвязи, едва взглянув на компьютерный монитор.

Заоконный пейзаж удручал однообразием: перелески, поля, редкие железнодорожные полустанки. Над землей незаметно и неотвратимо сгущались сумерки. Во влажном вечернем небе тревожно полыхали зарницы, и отблески их отражались в пуленепробиваемых стеклах связного вагона.