Заложник - [27]
Мехтиев поспал, потом помог одному из сыновей хозяина привести в порядок осыпавшийся тандыр – яму, заменявшую в деревнях печь для выпечки хлеба, довольно долго, с непритворным удовольствием рубил привезенный из лесу хворост. Жизнь на леском кордоне шла своим чередом, а для «Касума» самым важным было ничем не выдать своей настороженности.
И в общем-то, на первых порах это ему удавалось относительно даже легко – ведь он заранее подготовил себя к такой роли, услышав о том, что Гейдар-ага непременным условием ставит приход Гасана не одного, а вместе с сыном. Еще в Баку было ясно, что какое-то время ему, видимо, придется провести среди шайки в качестве заложника. Однако на первых порах опасность была не столь уж и велика, – в отличие от Гейдар-аги Мехтиев точно знал, что любая предварительная проверка склада пройдет для участников банды вполне благополучно.
И потому, в паре с Керимом орудуя на заднем дворе у кучи нарубленного хвороста, неприметно, но памятливо присматривался к тому, где и как размещались караульные. Он не волновался и, закончив работу, даже предложил Кериму сыграть партию-другую в нарды.
Азартный, как большинство уголовников, тот согласился с большой охотой. У хозяина нашлась старинная доска с выжженным по крышке персидским орнаментом.
Они расположились здесь же, на бревне, где рубили хворост, расставили на доске шашки, и Керим первый бросил кости.
– Шешу-беш! (Шесть и пять!) – лишь успел воскликнуть он; из-за угла дома показался Гейдар-ага при всем снаряжении.
– Седлать коней! Мы уезжаем, – хрипло, как тогда, на площади в Агри, сказал-выдохнул он. И, поправляя перекрутившийся ружейный погон, добавил, обращаясь уже к Юсуфу: – Ты поедешь с нами.
– Хорошо, Гейдар-ага, – отвечал Юсуф, поднимаясь. – Далеко ехать будем?
– Там увидишь, – и, круто повернувшись, Гейдар-ага направился к веранде, куда уже подводили его жеребца.
Мехтиев спокойно зашагал за ним.
Ехали долго, часа три-четыре. Несколько раз меняли направление. Гейдар-ага с племянником агрийского кулака Сеид-Аббаса двигались во главе, один из сыновей хозяина кордона замыкал маленькую колонну. Мехтиев оказался между Керимом и еще одним бандитом из свиты Гейдар-аги.
Отличный карабах, на котором ехал Керим, никак не мог примириться с тем, что хозяин заставляет его держаться позади колченогого мерина Юсуфа, зло всхрапывал и норовил оттолкнуть того грудью, вырваться вперед. В эти моменты расстегнутая кобура керимовского нагана оказывалась почти вплотную к руке Мехтиева.
И наверное, с самого начала службы Юсуфа в органах еще ни одно задание не требовало от него больших усилий, чем та личина, которую он надел, выезжая с кордона, и должен был сохранить до самого привала.
От ненависти мутилось в глазах. Левая рука, временами касавшаяся чужого оружия, каменела от напряжения. Но Юсуф продолжал погонять своего заморенного коня, не забывая посматривать по сторонам.
На привал остановились в лощинке, у разбитого молнией старого широколистного граба. Сын лесника с Гейдар-агой отъехали в сторону, но вскоре вернулись. Через седло у парня был перекинут тугой, испачканный свежей землей мешок. Он попрощался, гикнул и, нахлестывая лошадь, исчез, растворился в сумерках, раньше обычного сгустившихся на затененной вершинами гор лесной тропинке. «Расплачивается за постой, – подумал Юсуф. – Ну погоди! Мы тебе за все заплатим. Другой монетой». Мехтиев спрыгнул на землю, ослабил подпругу, нарвал пук пахучего папоротника и начал старательно протирать взмокшую спину своего коня.
Привал оказался продолжительным, хотя огня и не разводили. Всухомятку, но сытно подкрепились сами, накормили коней. Юсуф полагал, что они сейчас же двинутся дальше, но Гейдар-ага не торопился.
Скрестив ноги, он сидел под деревом на толстой кошме, положив на колени винтовку, и время от времени поглядывал на свои старинные, с толстой серебряной крышкой часы. Когда совсем уже стемнело, атаман подозвал Юсуфа и завел с ним разговор о разных способах ловли диких уток.
В этой области Мехтиев чувствовал себя достаточно уверенно – вместе с Касумом они ходили на озеро, где местные охотники вручную, даже без силков, ловили жирных глупых птиц на местах их жировки.
Там, куда утки слетались подкормиться перед осенним перелетом, жители Пойлы постоянно выбрасывали в воду высушенные тыквы. А потом, по плечи войдя в воду и накрыв голову выдолбленным тыквенным «шлемом», подбирались к стае вплотную и, поймав птицу за лапы, просто-напросто утаскивали ее под воду, топили.
Бывали ловкачи, которые успевали привязать к поясу трех-четырех откормленных крякух, прежде чем стая снималась с места. Когда Юсуфу рассказали об этом, он не поверил. Но во второй его приезд младший Расулов постарался выкроить время для такой охоты, за что теперь Мехтиев был ему очень благодарен – ведь этот разговор тоже был испытанием.
Гейдар-ага слушал юношу внимательно, даже с интересом, и разговор, наверно, мог бы затянуться, если бы где-то совсем рядом не раздался осторожный, негромкий свист.
Не меняя позы, Гейдар-ага вложил в рот согнутый углом палец, подал ответный сигнал. Минуту спустя на темном фоне деревьев обозначился силуэт серой лошади и четкий светлый прямоугольник уже знакомой Юсуфу белой бурки Новруз-бека.
