— Думаю, под «фермерами» вы подразумеваете что-то иное, чем я.
— Я имею в виду защитников Земли.
— Угу — пробормотала я. Мой инопланетянин прорвал блокаду, чтобы попасть сюда. Интересно, но все же не слишком убедительно.
— Итак, что именно вы хотите сделать здесь, на Земле?
— Я должен написать анонимные письма ведущим ученым. Задать определенные вопросы, которые направят их мысли к ключевым областям.
Я медленно оглядела его. Лето выдалось скучным, а тут вдруг подвернулось неплохое развлечение.
— Значит, вам нужна нора, чтобы забиться поглубже.
— Да. И марки.
Бетонный завод компании «Минго Конкрит» находился в миле от трейлерного парка. Завод был маленьким, выпускавшим канализационные трубы длиной ровно в шесть футов.
Не знаю, когда именно (точная дата затерялась в истории местного несовершеннолетнего населения) кто-то украл с завода катушку стальной проволоки. Похитители откатили ее от территории завода и спрятали в лесу, должно быть, демонстрируя приятелям свою храбрость. Совершив великий подвиг, они поставили катушку на попа и, добавив хвороста и пластика, построили двухуровневый форт. Ребята выросли, отправились в колледж, форт зарос терновником, и теперь вряд ли кто мог определить его местоположение.
Теперь это был наш с Ником форт. Может, другие дети тоже знали о нем. Но я никогда никого поблизости не видела. Мы нашли его, когда я впервые получила скаутский топорик с коротким топорищем, выписанный мною по почте. Он стоил двенадцать баксов: половина моих летних заработков за продажу лимонада, стрижку газонов (правда, это делал Ник под моим присмотром) и выгул собак. На бланке заказа я написала имя Ника, поскольку не была уверена, что девочкам полагается покупать бойскаутские прибамбасы. Но когда посылка пришла, нам не терпелось что-нибудь срубить, ну хоть что-то! Поэтому мы и отправились в лес. Нашли клен толщиной дюйма в три и принялись за работу. Задача оказалась труднее, чем представлялось, и мы надрубили ствол всего лишь на четверть, прежде чем сдаться. Решили поискать что-нибудь потоньше и, увидев заросли терновника, принялись расчищать тропу. К сожалению, терновник оказался таким же неподатливым, как и клен: ветки не разлетались в разные стороны, а цеплялись друг за друга острыми шипами.
Срубив несколько кустов и растащив их скелеты, я вдруг увидела очертания форта. Теперь мы обрели цель, и работа пошла легче.
Форт был ржавым, поросшим плесенью, но так и притягивал к себе!
Мы убрали оранжевый лохматый ковер, сырые, заплесневевшие номера «Плейбоя», пустые бутылки и превратили форт в наше убежище, с приемником на девять вольт, самодельным телескопом и спорками[3] из КФК[4].
Похоже, инопланетянину будет там неплохо. Мы дали ему бумагу, ручку, конверты и рулон марок, который я стянула у Эрни. Одолжили чужаку спальный мешок. Он использовал нижний, более темный уровень для сна, а верхний, более тесный, как кабинет.
Каждый день он писал длинные письма, аккуратным почерком, на почтовой бумаге. Мы забирали их и опускали в почтовый ящик.
Писем и в самом деле было много. В Массачусетский технологический институт, Калифорнийский технологический, Принстон, Гарвард. Пришлось купить конверты авиапочты, для писем в Кембридж и Токийский университет. В перерывах между трудами пришелец разговаривал со мной. И никогда — с Ником. Мы узнали, что его зовут Берт. Он любил классическое ТВ, особенно «Остров Гиллигена»[5], поскольку активно использовал сюжет шоу, чтобы показать бесплодность организованных действий в классовом обществе.
Он был потомком старинного, хорошо известного рода инопланетян. Ему нравилась более теплая погода. Он не соглашался с Фермерами.
— И все-таки почему Фермеры сбили тебя?
— Земля — это наша планета с ограниченным доступом.
— Ваша планета с ограниченным доступом? Никто нам этого не сказал.
— Ну, как бы это вам объяснить… Земля для нас — это некая залежь в данной части Галактики.
— Так значит, вы нас игнорируете?
— О, нет. Вовсе нет. Откуда, по-твоему, я знаю английский? Это наш общепринятый язык.
— Английский — общепринятый язык Галактики? Представляю, как была бы поражена миссис Мур, моя учительница по литературной композиции!
— И это только малая часть. Вы наш источник множества вещей. Пиво? Коровы? Женщины? Что мы, люди, можем дать такого, чего эти инопланетяне еще не имеют?!
— Комедия! Это, должно быть, комедия.
Берт непонимающе уставился на меня. Значит, не комедия. Он лизнул конверт слишком тонким, почти змеиным языком и протянул мне.
— В завтрашнюю почту, пожалуйста.
Я отдала конверт Нику, и Берт отпрянул, как от удара. Словно раненный сознанием того, что нечто сломанное, недоделанное, коснулось того, чего касался он. Он никогда не смотрел на Ника, не говорил с ним, даже из вежливости.
— Разве там, откуда вы родом, нет умственно отсталых? Берт покачал головой.
— Неплохо, должно быть, жить в инопланетном обществе. Он, похоже, уловил мой сарказм.
— Это не совсем так. У нас свои проблемы. Поэтому я здесь.
— Какие у вас могут быть проблемы?
Я представила мир, где Ник был целым. Не поломанным. Таким оживленным я Берта еще не видела.
