Закулисная хроника. 1856-1894 - [4]
По окончании же празднования столетия театра, опять-таки по ходатайству Федорова, комитет этот остался в виде «драматической цензуры императорских театров». В комитете, претерпевшем многие изменения и реформы, Павел Степанович ни за что никогда не хотел председательствовать. Никакие просьбы не могли его склонить взяться за руководительство собраниями. Он был только скромным членом этого учреждения. За отказом Федорова, бессменно председательствовал тайный советник П. И. Юркевич, который на этот пост был приглашен по просьбе и рекомендации начальника репертуара.
К этому времени относится колкая карикатура на Павла Степановича в издававшемся тогда юмористическом журнале «Гудок». Был изображен комитет, поющий хором под дирижерскую палочку Федорова, весьма удачно нарисованного:
Это был намек на существовавшее среди театралов и журналистов убеждение, что всемогущий начальник репертуара слишком уж явно покровительствует драматургу В. А. Дьяченке, который одно время был чуть ли не единственным поставщиком новинок. По несколько пьес в сезон ставил он на Александринской сцене и писал комедии необычайно умело по заказу бенефициантов.
II
Управление Федорова театральным училищем. — Училище до него и при нем. — Стихи Федорова по этому поводу. — Типичные гувернеры и учителя. — Гувернер М-ер. — Его страсть к спиртным напиткам. — Гувернер У-р. — Его солдатский взгляд на сцену и актеров. — Л. Ф. Аубель. — Его нрав и характер. — Гувернер М-н. — Его деспотизм. — Доктор Марокетти. — О. Михаил Б-в.
Вступив в отправление обязанностей управляющего театральным училищем, П. С. Федоров добросовестно занялся его коренным преобразованием. Он обратил строгое внимание на улучшение быта воспитанников, на изменение состава служащих и ввел преподавание наук. Лица, знавшие училище в дофедоровский период, изумлялись его энергии и совершенно справедливо оценивали его труды. До принятия Федоровым должности начальника репертуара, все, интересовавшиеся судьбами русского театра, относились к нему с почтением, но с момента его появления в громком звании «начальника репертуара», отношения к нему всего театрального мира резко изменились. Он сразу же дал почувствовать всем окружающим свой авторитетный голос и свои притязания на главенство. Все разом от него отшатнулись и основательно заподозревали в нем опасного человека. Своею неровностью и частою несправедливостью Федоров создал себе много врагов, которые всячески затирали его достоинство, выставляя на вид только одни его недостатки, благодаря чему в короткое время личность Павла Степановича сделалась чуть ли не ненавистной для большинства театралов…
До Федорова, по рассказам очевидцев, в театральном училище творилось что-то невероятное, на что не напрасно прогневался государь Николай Павлович, повелевший немедленно приняться за реформу. Начиная с самого управляющего, учителей, гувернеров, воспитанников, воспитанниц и кончая последним сторожем, швейцаром и прочею челядью, все это дышало такой возмутительной неурядицей, какую трудно себе вообразить.
На учебные занятия смотрели, как на что-то совершенно лишнее. Из училища выходили артисты совершенно безграмотные, едва умевшие подписать свою фамилию. Для примера можно указать на двух балетных фигурантов, автографы которых ходили по рукам и возбуждали горькие улыбки. Один из них, по фамилии Полетаев, при получении каких-то денег из кабинета придворного ведомства, расписался так: «пучи из бента танцер Полита» вместо фразы: «получил из кабинета танцор Полетаев». Другой же фигурант, Павел Гусев, из воспитанников московской школы, переведенный в Петербург за отличие и успехи, при получении жалованья расчеркнулся: «театральный фиругант Павлин Гузев». Вот образчики тогдашнего образования в театральном училище, которое было также сомнительно и в нравственном отношении. В силу каких-то странных обстоятельств, воспитанницы слишком рано получали понятие об ухаживателях, которые весьма смело набивались на знакомство с юными представительницами Мельпомены и Терпсихоры. Золотая молодежь того времени устраивала вечные прогулки пешком и в экипажах перед окнами училища, а также постоянно сопровождала кареты с воспитанницами и на репетицию, и с репетиции, и на спектакль, и со спектакля, так что приходилось прибегать к помощи жандармов, которые не без труда отбивали «ученические караваны» от чересчур развязных преследователей. Впрочем ухаживатели не смущались препятствиями и для свидания с «предметами» переодевались в костюмы полотеров, ламповщиков и проч., благодаря чему свободно проникали на женскую половину. Юные головки воспитанниц слишком рано оказывались вскруженными, что, конечно, неблагоприятно влияло на их успехи. А был случай, что одну из таких воспитанниц m-lle Кох даже похитили чуть ли не на виду всего ареопага надзирательниц и гувернанток. Об этом происшествии говорил весь Петербург, а П. С. Федоров, тогда еще не воображавший попасть в начальники этой же школы, сочинил забавные стихи, начинавшиеся так:
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Биографический очерк о географе и социологе XIX в., опубликованный в 12-томном приложении к журналу «Вокруг света» за 1914 г. .
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.