Закулисная драма - [4]

Сейчас же какой-то мужчина давал указания рабочим сцены. Джонни уверенно направился к ним. Приблизившись к сцене, ему удалось повнимательнее рассмотреть режиссера (а в том, что это был именно он сомневаться не приходилось). Это был высокий привлекательный мужчина, лет 45, но стройный и подтянутый. Его густые черные волосы локонами падали на плечи, седина коснулась лишь висков, слегка посеребрив их. Одет он был в джинсы и простую белую рубашку с закатанными рукавами, которая резко оттеняла его смуглую кожу. В его манере держаться, во всех его движениях сквозили уверенность и авторитет, было видно, что человек этот привык руководить другими. Когда Джонни подошел совсем близко, мужчина наконец заметил его. Движением руки он отпустил работников и резко повернулся к Джонни:

– Утро доброе, я могу вам чем-нибудь помочь? – говорил он с легким акцентом, не то итальянским, не то испанским, Джонни затруднялся сказать наверняка.

– Здравствуйте, – Джонни поднялся на сцену и протянул руку для рукопожатия, – Меня зовут Джонни Траст, я работаю на мистера Фокса, он частный детектив.

– Увы, не слыхал, впрочем, я догадывался, что за дело возьмется не только полиция – режиссер пожал протянутую руку, и Джонни отметил, что хватка у него была железная. –Луис Ортега, режиссер-постановщик.

"Ага, значит, все же испанец", – подумал Джонни, еще раз оглядев Луиса Ортега с головы до ног. В целом он производил положительное впечатление, но во всем его облике сквозила уверенность и сила. Режиссер, в свою очередь, смотрел на Джонни оценивающе, отчего у последнего возникло ощущение, будто режиссер мысленно прикидывал, какая роль бы ему подошла. Как будто в ответ на его мысли, Луис Ортега засмеялся и заметил:

– Вы уж извините, что я так пристально вас изучаю. Просто у вас такая яркая внешность, а у меня профессиональная привычка при знакомстве с человеком с первых же минут воображать его в определенном амплуа.

– И в каком же амплуа вы видите меня?

– Ланселот, Тристан, Айвенго, возможно даже сам Ричард Львиное Сердце. Одним словом – рыцарь. В сияющих доспехах, конечно же, – Луис Ортега вновь рассмеялся, обнажив ряд ровных белых зубов. Его улыбка и смех обезоруживали, хоть и не слишком вязались с образом властного командира. – У вас очень открытое лицо, вызывающее доверие, а развитое телосложение и высокий рост как раз подошли бы средневековому рыцарю. Вам бы лишь надеть кольчугу – и вуаля, можно сразу на сцену.

– А в школе я играл лишь Винни-Пуха, – ответил Джонни, – эх, проглядели учителя скрытый во мне потенциал. – Решив, что беседа слегка затянулась, Джонни перешел к делу: – Мистер Ортега, я здесь по поручению моего патрона, мы расследуем убийство.

– Да, бедняга Тони, для нас всех это невосполнимая утрата. Он был очень талантливым актером. Я вправду хотел бы помочь расследованию, но боюсь, что я бессилен. Всё, что мне известно, я уже рассказал полиции.

– Мы уже ознакомились с полицейскими отчетами, – соврал Джонни. – Но меня не интересует, где вы были и что делали в момент убийства. Я здесь для того, чтобы узнать от вас о личности убитого.

Джонни понадеялся, что полицейских интересовали лишь данные, непосредственно касающиеся событий, происшедших в день убийства. К счастью, его надежды оправдались, и Луис Ортега охотно согласился ответить на все вопросы, если это поможет следствию.

– В каких отношения вы были с убитым? – задал Джонни первый вопрос. Он достал блокнот и ручку, решив сегодня в угоду Фоксу таки попользоваться допотопными подручными средствами.

– Конечно же в хороших, я со всеми членами труппы нахожусь в дружеских отношениях, у нас замечательный коллектив!

– Расскажите мне о нем. Давно он в труппе? Кто из актеров был с ним близок? Возникали ли конфликты?

– Что ж, – Луис Ортега задумчиво потер подбородок. – О Тони я могу сказать только хорошее. И "De mortuis aut bene aut nihil" здесь ни при чем. Прошу прощения, это латынь…

– О мертвых либо хорошо, либо ничего. Не извиняйтесь, я вас понял, продолжайте.

– Так вот, Тони был удивительно добрым и компанейским человеком, он с кем угодно мог найти общий язык. Не представляю даже, кто мог желать его смерти.

– Это-то мы и пытаемся выяснить. Но все же, расскажите о его отношениях с коллегами.

– Тони был одним из старожилов труппы, он с нами почти со времен ее основания. Я обратил на него внимание еще в театральной академии, я тогда сам был очень молод, преподавал на кафедре и даже не помышлял о создании собственной труппы. Тони и помог мне создать нашу труппу, без него у меня ничего бы не вышло. Он всегда приходил на помощь младшему поколению, давал уроки актерского мастерства. Насчет его отношений с остальными – могу сказать наверняка, что врагов у него не было. У него был настоящий дар – со всеми находить общий язык. В спорах всегда соблюдал нейтралитет, часто его даже просили выступить посредником. В таких случаях он старался внимательно выслушать обе стороны и справедливо рассудить. Он всегда выступал в роли миротворца, сам конфликтов избегал.

– А с кем он общался наиболее тесно?

– Да со всеми одинаково. Хотя… – он на секунду запнулся. – За последние пару месяцев он очень сблизился с Джеймсом. Хоть он в труппе не так давно, но это наша восходящая звезда. Да, вам следует поговорить с ним, поскольку, несмотря на недолгое время знакомства, они успели стать лучшими друзьями. Разве что недавно… – режиссер замолчал.