Закрой глаза и не дыши - [45]

Тихий городок тих во всем. Хулиганы есть всегда и везде, а вот убийцы и преступники встречались реже. Даже в темное время суток на улицах более-менее безопасно, разве что встретиться пьяница, или вечно выясняющие отношения касательно своей территории гопники, но им ни до кого дела нет. Многие подростки устраивали свидания под светом фонарей или просто выходили на прогулку в гордом одиночестве, поскольку разделить ее просто не с кем. К таким и относилась юная оккультистка. Ей всегда хотелось увидеть в темноте что-то необычное, странное, потустороннее. Жить как все слишком скучно, а изучать непознанное нереально. Все статьи в интернете — пустая трата времени. Многое придумано. Каждый медиум может чувствовать одно и то же явление по-своему, поэтому правды, увы, не найти.

Накинув на голову капюшон, Лолита медленно побрела прямо по улице. Она жила напротив школы, идти не далеко. Моросящий дождик не вызывал у нее никаких определенных эмоций. Вода и вода, не более. Даже если промокнет, потом высушится и все на том. Мысли крутились вокруг обнаруженных записей. Кто бы мог подумать, что обычный книголюб может иметь такую интересную родословную. Фактически, именно из-за него вся обыденная рутина ушла на второй план. Жить стало интереснее, появился азарт и желание узнать нечто большее. Невольно на губах заиграла улыбка. В вечно тусклых, темных глазах начал блестеть огонек, загоревшийся еще в день их первого разговора. На душе стало необъяснимо радостно, и девушка ускорила шаг, весело шлепая по лужам, совершенно не беспокоясь о промокших кроссовках. Всю усталость рукой сняло. Хотелось кружиться и танцевать, радуясь, только вот чему, непонятно даже самой ей, но это не самое главное. Люди разошлись, оставляя ее совершенно одну, словно позволяя вытворять все, что только в голову взбредет, пока никто не видит. Лолита пробежалась вперед, прыгая в большую лужу, заставляя воду разлететься в разные стороны. Детство в жопе заиграло. Иногда лишь на секунду почувствовав себя ребенком, становишься немножко счастливее. Влага уже проникла внутрь обуви, начиная холодить ступни. Девушка не обратила внимания, идя дальше, а после останавливаясь, покрутившись на одной ноге и поворачиваясь лицом к дому Алекса. Она остановила взгляд на окне его комнаты, замерев на пару секунд, после разворачиваясь и идя дальше.

На горизонте показалась школа. Осталось идти совсем не много. Послышался шум колес, и вскоре девушку нагнала машина, окатив из лужи. Все, что та успела сделать, лишь отскочить в сторону и мысленно чертыхнуться. Теперь стало куда прохладнее, и только сейчас влага в кроссовках стала заметна. Странно, обычно они не промокали. Решив поспешить домой, Лолита ускорила шаг. Помимо ее шагов, сзади кто-то уверенно и быстро шлепал по лужам, стараясь догнать ее. Обернуться немного стремно, поэтому она продолжила уверенно идти вперед, чуть ускорив шаг, сворачивая на протоптанную по траве тропинку меж двух пятиэтажек. Здесь был очень тихий дворик. Старые, скрюченные, местами даже лысые яблони заслоняли своими ветвями практически все окна на первых двух этажах, а между ними невозмутимо и бодро росли низкие, разлапистые кустики. Они постепенно зарастали диким виноградом, невозмутимо выползшим с верхнего балкона и распространяясь по всему дому, цепляясь за любые неровности и выпуклости. Не выдержав чувства преследования, девушка развернулась, останавливаясь. Ей на встречу шел высокий юноша. Он носил довольно необычный по своей конструкции плащ. Верхнюю часть составлял капюшон, накинутый на голову и скрывающий лицо. Длинные концы расходящихся чуть выше локтей рукава впускали острые края немного ниже колен, создавая образ неких мечей, выдвинутых из плеч обычной футболки. От них отходили две манжеты на уровне запястий, падающих больше в ладони и вызывая больше дополнительных вопросов. На груди висела точно такая же, золотистая брошь, не давая двум концам не застегнутого плаща расходиться в разные стороны. На лицевой стороне плеч находились небольшие белоснежные треугольники, словно нашивки, смотрящие вниз самыми длинными носами. На спине, до пояса на талии, еще один, только большой, как продление тех маленький, прямо под капюшоном, как бы очерчивающий его границы, за которые ткань, закрывающая голову впоследствии накидывания, не смела выходить. Словно в продолжение прерванной коричневым с золотой пряжкой поясом, от талии до бедер, нашивка немного расходилась, после ровными прямыми линиями опускаясь до самых пят и снова смыкаясь к концу. Чуть ниже места расхождения, где уже начиналась ровная линия, от нее отходили в разные стороны две тонкие полосы, очерчивая заостренные края мантии внизу. Полы плаща, такие же острые, как и рукава, на лицевой стороне загибались внутрь, заканчиваясь у самых щиколоток. Если пойти от них в обратную сторону, к коленям, там плащ самый короткий, лишь до чашечки сустава, после снова опускается вниз, образуя острые края, но уже на спине, повернутые треугольными носами друг ко другу, почти соприкасаясь в конце, словно перья у птиц. Собственно, длинное продолжение нашивки можно назвать хвостом. Под ним находилась темно-серая, почти черная, ткань, с внутренней стороны имеющая белоснежный оттенок, отходящая от середины так называемого хвоста и полукругом обходя оставшуюся часть, заканчиваясь у острия подола. Будто стекая вниз с капюшона, до острых краев, а от них до основания хвоста, отделяя плащ от его внутренней части, шла белая кайма.