Закопчённое небо - [99]
Частенько Мариго и Георгия ходили вместе в тюрьму на свидание с Никосом. Он появлялся за железной решеткой, спрашивал о своих сыновьях, об Илиасе, о соседях и о заводе. После смерти Маноглу дела на фармацевтическом заводе вели доверенные лица Лидии. Рабочим там по-прежнему приходилось туго, но единство их все росло. Когда Никосу рассказывали что-нибудь новое о заводской жизни — а Мариго всегда старалась быть в курсе тамошних дел, — лицо его оживлялось. Он жадно слушал мать, радовался каждой хорошей весточке.
— В конечном счете мы больше выиграем от наших ошибок, чем наши враги, — сказал он однажды. — Перед нами огромное будущее, а опыт иной раз приобретается дорогой ценой.
Мариго хоть и не поняла, что имел в виду сын, одобрительно закивала головой. Надо сказать, в последнее время в ее речи появились такие слова и выражения, как, например, «капиталисты», «империализм», «международные силы мира», которые она слышала давно, но произносить научилась совсем недавно. Она старалась употреблять их при всяком удобном случае, чтобы увидеть радость на лице сына и услышать: «Э, мама, да ты стала молодчиной!»
Хотя Мариго не отдавала в этом себе отчета, круг ее жизни, замыкавшийся прежде домом, включал теперь огромный шумный город…
Вода продолжала кипеть. Пар из кастрюли, как облако, плыл под сырым, заплесневевшим потолком. Странные, уводящие далеко мысли вертелись в голове у Мариго, сидевшей, сгорбившись, на табуретке.
Однажды в полдень мягкий свет залил вдруг морщинистые руки старой женщины. Это образовалась новая щель в растрескавшемся потолке на кухне. Мариго подняла глаза и увидела солнечный луч, пробившийся сквозь трещину на скосе потолка. Внезапно большой кусок штукатурки с грохотом свалился сверху на печку. Потом еще один, еще и еще. И по мере того, как рушился потолок, сотни солнечных лучей проникали в отверстия между кирпичами, преображая жалкую кухоньку.
Мариго смотрела как зачарованная. Свет, точно золотой водопад, изливался из многочисленных щелей. Он падал ей на лицо, плечи, слепил глаза. Ее маленькое закопченное небо лежало поверженное, разбитое у ее ног.
Она смотрела и смотрела на него…
Там была вся ее прежняя жизнь, все мечты, невидимые силы, владевшие ее мыслями. Там были ее мать и бабушка; лишенный солнца кусочек земли, который отец вместе с ее приданым положил в сундук. Там были смиренные капли, которые появлялись на свет, дрожали и погибали. Погибали бессмысленно, повторяя неизменную жалкую участь человека.
Весь этот мир превратился в обломки.
У Мариго была многолетняя привычка беседовать со своим мрачным, закопченным небом. Она была тесно связана с ним. И теперь ее охватил страх. Она ощупывала руками стены, потолок, старалась коснуться лучей солнца. Одна капелька скатилась ей на ладонь. Мариго растерянно глядела на нее.
— Элени! Никос! Илиас! — невольно вырвался у нее крик.
На другой день пришел мастер и кое-как заделал щели, чтобы кухню не заливало во время дождя. Теперь Мариго знала, что все несчастья, свалившиеся на семью Хараламбоса Саккаса, все ужасы и беды, которые она видела своими глазами, не прошли напрасно. Она знала, что бесчисленные капли пролитой людьми крови, многие годы впитывавшиеся в штукатурку, обрушат в конце концов заплесневевшую стену… Мариго была слишком старой, слишком измученной, чтобы радоваться, но она ощущала душевное спокойствие, через силу бродя целыми днями по городу…
Осенью Хараламбакис пошел в школу. Его маленький братишка подрос, окреп. Цветы в жестянках завяли. Георгия по-прежнему искала работу…
ЭПИЛОГ
В тот вечер женщины, члены комитета Демократического союза, поздно ушли из дома Аристидиса Перакиса.
Полковник попрощался с ними, не вставая с места. Он продолжал молча сидеть в кресле, рассматривая пуговицы на своем жилете.
Жена дяди Костаса, старая толстая женщина с усиками и двойным подбородком, шепнула на ухо Мариго:
— Ну и ну, мы обсуждаем разные вопросы, а он все пропускает мимо ушей.
— Тс-с-с! Не говори так о нем… Стоит ему раскрыть рот, и…
Теперь все в рабочем предместье знали старого полковника. Он давно был председателем Демократического союза. Женщины, придя на собрание, говорили и говорили, а он не сводил глаз с пуговиц на своем жилете. Иногда казалось, что он ничего не слышит и не услышит, разразись тут хоть буря. Потом Перакис поднимал вдруг усталые глаза и смотрел на лица людей, сидевших вокруг него.
— Политические заключенные… — бормотал он. — Да, конечно! Гм! Нам предстоит трудный путь, трудный путь! В сорок втором году, когда мой сын…
Женщины умолкали, ждали, что он скажет еще. Но полковник не произносил больше ни слова, точно немел.
— Завтра утром мы пойдем к министру, — объявил он им сегодня и уронил голову на грудь, уставясь на свои пуговицы.
Каллиопа проводила женщин в переднюю, заперла за ними дверь. Потом вернулась в комнату.
— Ты бы прилег, Аристидис! Уже поздно, — сказала она. Ничего не ответив, он растерянно взглянул на нее. — Завтра тебе предстоит сделать столько концов по городу! — Каллиопа помолчала немного, поглаживая стопку книг, лежавших на письменном столе, и тяжело вздохнула. — Если бы можно было вернуть прошлое! Чтобы жив был наш Георгос, чтобы я накрыла для вас стол, а ты, Аристидис, принялся распекать мальчика.
Костас Кодвяс – известный греческий прогрессивный писатель. Во время режима «черных полковников» эмигрировал в Советский Союз. Его роман «Забой номер семь» переведен на многие языки мира. На русском языке впервые опубликован в СССР в издательстве «Прогресс». Настоящее издание переработано и дополнено автором. Это художественное описание одного из самых критических моментов современной истории рабочего и социального движения в Греции.Роман повествует о жизни греческого народа в 50-е годы, после гражданской войны 1946–1949 гг., когда рабочее движение Греции вновь пошло на подъем.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.