Закопчённое небо - [5]

— Для одного человека места достаточно, — сказала хозяйка.

— Здесь даже окна нет…

— Ты чем занимаешься?

— Я рабочий.

— Тогда, паренек, нечего привередничать… Тебе ведь лишь бы было где отоспаться… А что касается всяких услуг, спроси обо мне соседей… Мой покойный муж, Маркос, столько лет прожил со мной как у Христа за пазухой… Ох! В наше время редко встретишь хорошую хозяйку… — И Урания долго не закрывала рта, стараясь убедить юношу снять каморку, пустовавшую уже три месяца.

Сарантис в тот же вечер перебрался в дом к Урании. Хозяйка пришла помочь ему устроиться. Она разложила в комоде его белье. Несколько рубашек, пара почти новых ботинок, грязные носки, майки — все вперемешку было засунуто в чемодан. А на дне лежали какие-то старые книги с потрепанными обложками. Урания постояла над ними в недоумении. Взяла одну из них в руки.

— Нет ли у тебя «Женевьевы»? — спросила она.

Он отобрал у нее книгу и закрыл чемодан.

— Не трогайте ничего, — сказал он.

— Ба, сроду не притронусь! Разрази меня гром, — проворчала Урания и ушла из комнаты.

Через замочную скважину наблюдала она за новым жильцом, пока он не погасил у себя свет. Для нее было развлечением подсматривать за своими квартирантами и совать нос в их дела. Видя, что Сарантис читает по вечерам, она недоумевала: «И что это за человек? Целый день убивается на заводе и вместо того, чтобы пойти вечером куда-нибудь развлечься, портит себе глаза, читает какие-то никчемные книжонки!» Но Сарантис всегда запирал чемодан, и она не могла удовлетворить свое любопытство.

Очень скоро Сарантис подружился с семьей Саккасов. Веселый, добродушный парень, словоохотливый, он часто подсаживался к Мариго, которая относилась к нему с симпатией, и рассказывал ей какую-нибудь историю. У него даже хватало терпения выслушивать нытье Хараламбоса. С Никосом, хотя тот был моложе его, их связывала глубокая дружба. Они работали на одном заводе, и открытый характер Никоса привлекал Сарантиса. Только Клио его избегала. Стоило ему наведаться к Саккасам, как девушка делала вид, что очень занята, и исчезала из комнаты.

Одна сцена в доме Саккасов, свидетелем которой оказался случайно Сарантис, открыла ему глаза на драму этой семьи. Как-то летом, в воскресенье утром Сарантис услышал у соседей какой-то странный шум и побежал узнать, что случилось. Дверь в их квартиру была открыта. Мариго лежала на диване, закрыв лицо руками. Рядом стоял понурившись испуганный Харамбос и, почесывая в затылке, бормотал:

— Не надо, Мариго, не надо!..

Илиас, Никос и Клио говорили все разом, так что ничего нельзя было понять. Никто не обратил внимания на Сарантиса, остановившегося на пороге.

— Помолчите минутку, надо же узнать, что случилось, — сказал Илиас брату и сестре. — Мама, что с тобой, почему ты так кричала?

Мариго, отняв руки от лица, не сводила глаз с мужа.

— Зачем ты это сделал, Хараламбос? Зачем? Неужели у тебя душа не болит?

— Успокойся, Мариго. А то тебя чего доброго удар хватит, — жалобно причитал старик.

— Боже мой! До чего ты докатился!

Хараламбос боязливо взглянул на детей, и по щекам его потекли слезы.

— Чем я, несчастный, виноват? Она меня вгонит в гроб, в гроб…

— Боже, как только ты ухитряешься слезы из себя выдавливать?! — Мариго схватила за руку Никоса. — Сынок, мы должны принять меры.

Никос подошел к Хараламбосу, продолжавшему стоять в растерянности, и робко прикоснулся к его плечу.

— Отец, ты что, опять взял деньги из ящика комода?

— Нет, чтоб мне сквозь землю провалиться. Да разве я, сынок, притронусь к деньгам? Лучше пусть мне руку отрубят!

— Почему, Хараламбос, у тебя не хватает духу признаться во всем? — в отчаянии закричала Мариго, привстав с дивана. — Уж эти длинные костлявые ручищи!.. Он вытащил из сундука одеяла и продал их, — добавила она.

— Вот негодяй! Что ему ни попадись на глаза, все стянет! — захохотал Илиас.

— Ты смеешься, Илиас! А что мы зимой будем делать?

— Мне на это наплевать! — ответил Илиас и развалился на диване в ногах у матери.

Между тем Хараламбос, порывшись в карманах, вытащил оттуда лист бумаги, на котором было напечатано что-то на машинке.

— Пожалуйста, вот договор, Мариго. Не думай, что я тебя обманываю.

Тут Никос подскочил к Хараламбосу и, схватив его за плечи, хорошенько встряхнул. Худой, ниже Илиаса ростом, он был очень похож на отца. Особенно когда шел по улице, опустив голову.

— Отец! — закричал он. — Что с тобой? — Этот крик, напоминавший вой раненого зверя, напугал всех. — Ты просто болен, — тихо добавил он.

Отступив назад, Хараламбос посмотрел на сына с придурковатой улыбкой.

— Видишь, Никос, вот документы… Мне нужно только немного наличных, чтобы заключить сделку.

— Купля-продажа тебя погубит, — сказал Никос. — Одной ногой стоишь в могиле, а все ловчишь. Мы, твои дети, никогда не попрекали тебя нашей бедностью.

Лицо старика внезапно оживилось. Казалось, мертвая маска вдруг обрела жизнь.

— Я не виноват, — стал оправдываться он, слегка запинаясь. — Мать свою, спроси мать свою, она тебе скажет, на что она прежде могла рассчитывать.

— Глупости, — оборвал его Никос. — Пустые мечты. Все мещане надеются, что детки их не будут ходить чумазые, перепачканные машинным маслом, а заделаются важными персонами и станут щеголять в крахмальном воротничке и галстуке. Но почему? Чем хуже рабочий? — В его голосе звучало негодование.