Законы Лужкова - [11]
Мэр пункт за пунктом излагал претензии к президенту. Внутренне он, конечно, был взвинчен, но за четкими юридическими формулировками этого было почти не заметно. Так же строго и уверенно Ю. М. ответил на вопросы. Пресса уже собралась отключать диктофоны и камеры, но тут Лужков решил подвести черту:
— Теперь нам абсолютно ясно, что для борьбы с руководством города могут быть использованы любые средства, вплоть до антиконституционных. Но пусть в Кремле тоже знают: мы готовы…
Пауза. Мертвая тишина. Быть беде. В голове стучит: «Ко всему! Скажите: готовы ко всему!»
— Готовы НА ВСЕ.
Кранты. Последствия ясны в тот же миг. Через четверть часа информационные агентства, через полтора часа телеканалы, на следующее утро газеты выдают сенсацию: Лужков перешел в атаку! Мэрия организует акции гражданского неповиновения, вероятно, будут созданы специальные отряды. К тому же в подчинении мэра есть боевые подразделения… Столицу ожидает коллапс!
«Ко всему» — «На все». Вся-то разница в предлоге, а какая дистанция: от готовности защищаться до угрозы нападения. До сих пор не знаю, умысел тут был или оговорка. Но Ю. М. посеял ветер — и пожал бурю.
В ходе предвыборной кампании недружественные столичному градоначальнику телеканалы смонтировали два видеоэпизода. Первый: лето 96-го, Москва, переполненная Манежная площадь. На трибуне Лужков, срывающимся голосом он кричит в микрофон: «Ельцин — Россия — свобода! Ельцин — Россия — победа!» И встык — «Надо терпеть». И лед в глазах мэра.
Одни смотрели и думали: «Все-таки сдал Лужков “папу”». Другие сочли, что Ельцин своим поведением освободил Лужкова от необходимости с собой церемониться, и мэр стряхнул с плеч все былые моральные обязательства, как бесполезный опустевший рюкзак. Но, быть может, все куда сложнее, и публичное дистанцирование от президента далось мэру даже труднее, чем многолетнее сдерживание себя от какой-либо персональной критики президента.
Вообще расставание этих двух сильных мужчин слегка отдает мистикой. Вообразите, что уже после разрыва, вплоть до окончания избирательной кампании, в кабинете Лужкова стояла фотография Ельцина. Снимок начала 90-х. Еще нет парикмахерской укладки волос, энергичное лицо, живые глаза. Ведь что-то же думал мэр, глядя на тогдашнего Б. Н.
Меньше чем за год до выборов Лужков сказал: «Как верный соратник Ельцина, я хотел бы, чтобы его время как можно дольше не кончалось». Тогда некоторые поняли эту фразу буквально, а зря. Под «временем Ельцина» мэр имел в виду, скорее всего, не календарный срок, отпущенный Б. Н. для, извините, отправления властных полномочий, а куда более короткое время веры и надежды, время сладкого слова «свобода», время, которым упивалась страна начала 90-х. И, быть может, именно «тому» Ельцину хранил верность Ю. М. и в 91-м, и в 93-м, и на летних митингах 96-го, когда каждому было ясно, что мы принуждены выбирать меньшее из двух зол. Время «того» Ельцина тикало в Лужкове.
Но часы встали.
ХОТЕТЬ НЕ ВРЕДНО. ВРЕДНО НЕ ХОТЕТЬ
Есть один вопрос, который сегодня может показаться праздно-риторическим: хотел ли на самом деле московский мэр встать во главе страны? На самом же деле ответ важен, он даст ключ к пониманию того, как нужно воспринимать послевыборную судьбу Лужкова.
Если хотел — одно дело; значит, финиш избирательной кампании 99-го не мог не стать для него личной драмой, которую трудно пережить. Если не хотел, то ситуация, конечно же, иная. Тогда речь идет не более чем о неприятностях — конечно, не мелких, но вполне забываемых, к тому же снивелированных красивой победой на выборах мэра Москвы.
Вероятен, впрочем, и вариант: «Хотел — не хотел». Открыто называя Ельцина фигурой трагической (чего сам Б. Н. наверняка о себе не думает), Лужков без труда мог вообразить себе такой кошмар верховной власти, как неуправляемая, не послушная твоей воле страна. С другой стороны, как говорят шахматисты, взялся — ходи. В какой-то момент мэру было бы очень трудно отказаться от выдвижения своей кандидатуры на президентство. Он считался едва ли не самым влиятельным членом Совета Федерации, он призвал под знамена своего «Отечества» сенаторов, со многими из которых до осени 99-го (то есть до образования прокремлевского «Единства» и последовавшего за этим массового отступничества соратников) его связывали прекрасные и продуктивные отношения. И вообще, многие, очень многие люди власти хотели, чтобы Ю. М. захотел.
…Дело было, точно помню, в субботу. В теплую сентябрьскую субботу 1999 года. По лужниковскому тренировочному полю гоняли мяч мужчины не первой молодости — футбольная команда правительства Москвы. Длинно протрещал финальный свисток, и два десятка игроков, балагуря и хлопая друг друга по плечам и ладоням, потопали к раздевалке. А навстречу им двинулась не меньшая по численности, но несравнимая по политическому весу группа граждан. Кого там только не было!
Вообще-то важные персоны регулярно отмечались в Лужниках после подобных матчей. Газеты даже писали, что именно в раздевалке начальники мэрии, снявши трусы и бутсы, проводят секретные переговоры; намыливаясь под душем, обсуждают кадровые передвижки; просохнув и вкусив чайку с лимоном, подписывают указы и контракты. Сильные мира сего чаще являлись сюда по одному, редко парами. А тут вдруг утреннее солнце высветило радостные лица поистине ослепительного собрания.
Сколько существует власть, ровно столько же всем интересны люди власти. Именно они – государственные служащие, функционеры разного уровня, аппаратчики, мастера кабинетных и коридорных игр – населяют страницы «Краткого курса научного карьеризма».Жанр книги необычен: под видом уроков, преподанных желающим достичь успеха, писатель и журналист Михаил Щербаченко рассказывает истории, складывающиеся в полнокровный и остроумный очерк нравов современной отечественной бюрократии. Автору можно верить – он сам побывал чиновником высокого ранга и знает, что в этом закрытом мире человеку приходится следовать порой противным его натуре, но непреложным правилам аппаратной жизни.
Наблюдать за другими – навык нехитрый, им владеет каждый. Извлечь из наблюдения удовольствие и пользу, обогатить за чужой счет собственный опыт – это уже следующая градация. За которой следует высшая, в понимании автора книги, ступень: уметь наблюдать за собой наблюдающим. Возможно, лучший способ разобраться в себе. И уж наверняка самый интересный.«Круиз для среднего класса» – третий по счету сборник новелл писателя и публициста Михаила Щербаченко; ранее вышли книги «Краткий курс научного карьеризма» и «Жизнь как искусство встреч».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.