Законный брак - [91]

И учитывая, на что она подписывается, весь этот спектакль и все ее сопротивление вовсе не кажутся бессмысленными.

В общем, мне именно это и было нужно – громкая серенада, которой я сама себя уговаривала выйти замуж, горланя на своей же улице и под своим же окном, пока сама же не успокоюсь. Это было целью моих исканий. Поэтому простите меня за то, что в конце книги я все еще хватаюсь за соломинки и пытаюсь успокоить себя, что брак – это не так страшно. Ведь мне просто необходимы эти соломинки и это спокойствие. Как необходима была и утешительная теория Фердинанда Маунта о том, что брак, если посмотреть на него в определенном свете, является учреждением, подрывающим все общественные условности. Эта его теория стала для меня бальзамом надушу. Может быть, вам она не покажется столь замечательной. Или она вам вообще не нужна так, как мне. Да что там, возможно, в теории Маунта есть даже исторические неточности. Но я лично готова проглотить ее с потрохами. Как настоящая «почти бразильянка», я возьму один куплет из серенады и спою его по-своему – не только потому, что меня это успокоит, но и потому, что мне это нравится. Ведь таким образом я наконец найду свой маленький уголок в долгой и захватывающей истории брачных отношений. И там и брошу вещи – в этом самом уголке тихого неподчинения, из уважения ко всем упрямым влюбленным парам, которые во все времена мирились со всякого рода досадными вмешательствами, чтобы получить то, о чем мечтали: свой личный уголок, где можно было бы любить.

И когда мы с моим любимым наконец останемся наедине в этом уголке, все будет хорошо, и все будет славно, и всякое, что случится, обернется во благо.

Глава 8 Замужество и церемония

Никаких новостей, кроме моей женитьбы, – надо сказать, я этим сам себя удивил.

Авраам Линкольн

А потом все произошло очень быстро.

В декабре 2006 года документы из иммиграционной службы Фелипе все еще не получил, но мы чувствовали, что победа близка. Вообще говоря, мы не чувствовали, – à решили, что победа близка, и без дальнейших промедлений начали делать то, что особенно не советует делать Министерство нацбезопасности тем, кто ожидает иммиграционную визу для своего возлюбленного. А именно – строить планы.

Первым по списку было место, где можно было бы поселиться после свадьбы. Хватит с нас съемного жилья, хватит блужданий. Мы хотели иметь свой дом. И вот, пока мы с Фелипе все еще были на Бали, я начала серьезно и в открытую искать дома в Интернете. Я искала тихое место в сельском районе, но чтобы можно было быстро доехать до сестры в Филадельфии. Совершенно безумное занятие – искать дом, когда не можешь поехать и посмотреть его, но я очень четко представляла, какой именно дом хочу. Мой образ отчасти сформировало стихотворение, написанное когда-то моей подругой Кейт, в котором она выразила свое представление об идеальной картине домашнего уюта: «Дом в глуши, который поможет узнать, где истина, а где ложь. Пара льняных рубашек, пара хороших картин – и ты».

Я знала, что, как только увижу нужное место, сразу пойму – это мой дом. И наконец нашла его – в маленьком городке при мукомольном заводе в Нью-Джерси. Точнее, это был даже не дом, а церковь – крошечная квадратная пресвитерианская часовенка 1802 года постройки, которую кто-то умело переоборудовал в жилое помещение. Там были две спальни, маленькая кухня и один большой открытый зал, в котором раньше собиралась паства. А еще окна из рифленого стекла в пятнадцать футов высотой. И большой клен во дворе. Вот, собственно, и всё. Находясь на другом конце земли, я подала заявку, даже не увидев этот дом воочию. А через несколько дней, где-то там, в далеком Нью-Джерси, владельцы приняли мое предложение.

– Я нашла нам дом! – торжествующе объявила я Фелипе.

– Отлично, дорогая, – ответил он. – Теперь осталось обрести страну.

И вот я отправилась обретать страну, пропади она пропадом. Перед Рождеством я вернулась в Штаты одна и взяла все наши дела на себя. Подписала документы на дом, забрала вещи со склада, арендовала машину, купила матрас. Нашла склад в соседней деревне, куда можно было бы перевезти товар Фелипе и его драгоценные камни. Зарегистрировала его бизнес как компанию со штаб-квартирой в Нью-Джерси. И все это я сделала, не зная даже, разрешат ли ему вернуться в США. Другими словами, я обустроила нам гнездышко, хотя никаких «нас», по сути, еще не было.

Тем временем на Бали Фелипе лихорадочно готовился к предстоящему собеседованию в американском консульстве в Сиднее. С приближением этого события (его предварительно назначили на январь) наши международные разговоры обретали все более и более деловой характер. Мы совсем забыли о том, что такое романтика, – на романтику не было времени. Я сто раз перепроверила списки бюрократических требований, следя за тем, чтобы ни одна бумажечка не ускользнула от Фелипе, когда он наконец пойдет с документами к американским властям. Вместо любовных писем я теперь писала ему сообщения такого содержания: «Дорогой, адвокат сказал, что надо съездить в Филадельфию и лично забрать у него бланки, потому что на них штрихкод и их нельзя послать по факсу. Когда я тебе их перешлю, надо сразу поставить подпись и дату на форме DS-230, часть первая, и отослать ее в консульство с приложением. А на собеседование надо будет взять оригинал формы DS-156 и все остальные иммиграционные документы, но не забудь главное: пока не окажешься там в присутствии американского офицера, который будет проводить собеседование, НЕ ПОДПИСЫВАЙ ФОРМУ DS-156!!!»