Законный брак - [57]

Озадачившись этим парадоксом, я решила расспросить о нем нескольких американских подруг по электронной почте. Эти девушки, как мне было известно, мечтали выйти замуж. Лично я никогда не испытывала такого страстного желания окольцеваться, и потому оно было мне не совсем понятно – однако мне хотелось взглянуть на ситуацию их глазами. «Объясните, из-за чего сыр-бор», – попросила я.

Некоторые ответили серьезно, другие – в шутку. Одна из подруг сочинила целый медитативный трактат о своем желании найти мужчину, который стал бы, по ее изящному выражению, «человеком, с которым мы вместе могли бы наблюдать за течением жизни, – именно этого мне всегда не хватало». Другая сказала, что просто хочет завести семью, «хотя бы для того, чтобы нарожать детишек, – надо же наконец использовать мою большую грудь по назначению». Но в наши дни женщины могут формировать отношения и заводить детей и не вступая в брак – так откуда это странное желание сделать всё законно?

Когда я повторила свой вопрос в таком ключе, одна моя незамужняя подруга ответила: «Для меня выйти замуж – значит почувствовать, что меня кто-то выбрал». Она также добавила, что, хотя перспектива построить совместную жизнь с другим человеком кажется ей привлекательной, больше всего она мечтает именно о свадьбе – публичном событии, которое «раз и навсегда докажет всем, и особенно мне, что я достаточно хороша, чтобы кто-то выбрал меня своей спутницей навеки».

Возможно, вы скажете, что моей подруге промыли мозги американские СМИ, безжалостно пичкающие ее фантазиями о вечном женском счастье (прекрасная невеста в белом платье, кружева и кипа цветов, в окружении услужливых подружек). Но мне кажется, объяснение кроется в другом. Ведь моя подруга умна, начитанна, умеет думать, она трезвомыслящий взрослый человек – сомневаюсь, что сказочки вроде диснеевских мультиков или сериалов для домохозяек научили ее хотеть того, чего она хочет. Уверена, она сама пришла к такому выводу.

Мне также кажется, что не стоит осуждать или порицать эту женщину за ее мечты. У моей подруги очень доброе сердце. Ее способность любить так велика, что она нередко не находила ответа или параллели в нашем мире. Именно поэтому у нее так много нереализованных эмоциональных потребностей и сомнений в собственной ценности. А что лучше убедит ее в этом, как не церемония в великолепной церкви, где все будут считать ее принцессой, непорочной девой, ангелом, сокровищем дороже рубинов? Разве можно винить ее в том, что ей хочется узнать, каково это, – хотя бы раз в жизни!

Надеюсь, что ей это удастся – если, конечно, она найдет подходящего человека. К счастью, моя подруга вполне психически устойчива и не собирается выскакивать за первого встречного, лишь чтобы реализовать свои свадебные фантазии. Но ведь есть и такие, кто именно так и поступил, – обменял свое будущее благополучие (а также семь процентов дохода и, не будем забывать, несколько лет жизни) на один день публичного подтверждения собственной значимости. Скажу еще раз: я не высмеиваю подобную потребность. Мне и самой всегда хотелось, чтобы меня воспринимали как нечто бесценное, и я наделала много глупостей, чтобы удостовериться в этом, – так что я всё понимаю. Однако мне кажется, что мы, женщины, должны прилагать массу усилий к тому, чтобы наши фантазии не закрывали от нас реальность, – а чтобы достичь такого уровня трезвых рассуждений, иногда требуются годы.

Тут я вспоминаю свою подругу Кристину, которая в вечер накануне сорокалетия вдруг поняла, как долго откладывала реальную жизнь, ожидая того самого подтверждения в виде дня свадьбы, – дня, после которого она якобы сможет «считаться взрослой» наконец-то. Так и не прошагав к алтарю в белом платье и фате, она тоже не чувствовала, что ее кто-то выбрал. И вот уже около двадцати лет жила автоматически: работала, бегала по утрам, ела, спала – всё это время втайне ожидая того дня.

Между тем приближался день сорокалетия, а ни один мужчина так и не появился, не сделал ее своей принцессой – и тогда она поняла, что ждать просто глупо. Нет, даже больше чем глупо: это ожидание для нее словно тюрьма. Она стала заложницей идеи, которую впоследствии назвала «свадебной тиранией», и решила разрушить заклятие.

И вот что она сделала. На рассвете, в свой сороковой день рождения, она вышла к северному берегу Тихого океана. Было холодно и облачно. Совсем не романтично. Она взяла с собой маленькую деревянную лодочку, которую построила сама, своими руками. Наполнила ее розовыми лепестками и рисом – символическими свадебными артефактами. Вошла в холодную воду по грудь и подожгла лодку, а потом отпустила – отпустив вместе с ней и самые настойчивые фантазии о замужестве. Это был акт личного освобождения. Потом Кристина рассказала мне, что в тот момент, когда океан унес «свадебную тиранию» навсегда (лодка всё еще горела), она почувствовала одновременно легкость и мощь, словно физически перешла очень важный порог. Она наконец заключила союз – но со своей собственной жизнью, и лучше поздно, чем никогда. Это был ее способ начать жить.

Если уж быть откровенной до конца, подобные смелые и отважные акты самоопределения в истории моей семьи не совершал никто. В детстве я не видела ничего, что напоминало бы Кристинину лодку. Женщины, повлиявшие на меня больше всего (мама, бабушки, тети), были женами в самом традиционном смысле этого слова, и, должна признаться, многие из них ради брака не в малой степени пожертвовали собой. Короче говоря, мне никакие социологи не нужны, чтобы объяснить феномен «дисбаланса полезности брака»: я своими глазами наблюдаю его с самого детства.