Закон волков - [10]

Когда мы взошли на гребень холма, откуда виднелись заросли деревьев на другом конце равнины, Рисса испустила радостный вой:

— На той стороне, малыши, ваш новый дом! Дойти до леса и к нашему месту у лежачего дерева — и испытание закончится! Там вам ничего не грозит.

Ее вой подхватили остальные:

— Не отставать! Собирайтесь с силами!

После уютного леса огромное открытое небо давило как гнет, непривычный простор и неведомые звуки широкой равнины обрушивались на нас, захлестывая чувства. Путь казался нескончаемым, хотя солнце еще только перевалило за середину неба. Я не верила, что мы успеем дойти засветло. Рууко и Рисса шли впереди, остальные взрослые держались ближе к щенкам; Рисса, однолетки и старый волк по имени Тревегг то и дело нас подбадривали, не оставляя надолго. Марра, двумя неделями старше меня и более крупная, чем Аззуен, еще могла двигаться вместе с прочими, мы же с Аззуеном вскоре безнадежно отстали.

Рууко, обернувшись, велел взрослым подтянуться вперед. Шагавший рядом с нами Тревегг мягко подхватил меня, чтобы нести в зубах, но Рууко его резко осадил:

— Щенки должны идти сами! Либо они проделают путь собственными лапами, либо звание волков не для них!

Тревегг помедлил, затем все же опустил меня на землю:

— Не останавливайся, кроха! Не отступай, тогда ты нас найдешь. Держись. Ты — часть Равновесия.

Стая двинулась дальше, я лишь глядела ей вслед, не в силах встать на ноги. Аззуен, сидя рядом со мной, тихо поскуливал.

Иллин, резко оторвавшись от стаи, настигла нас в несколько прыжков — мне, разбитой и измученной, даже не верилось, что мои лапы когда-нибудь сделаются такими же крепкими и проворными. Я не сомневалась, что Иллин, острая на язык и ни в ком не терпящая слабости, осыплет меня насмешками, но когда она поравнялась с нами, не обращая внимания на гневные окрики Рууко, в ее глазах светилось лишь озорство.

— Не отставай, сестренка! Когда я возглавлю стаю Быстрой Реки — а я намерена этого добиться, — мне нужна будет надежная подруга. Не разочаровывай меня! — Наклонившись, чтобы слышала только я, она заговорила тише. — Нынешний путь — первое испытание, которое должен пройти волк. Тем, кто выдержит все три — переход, первую охоту и первую зиму, — вожаком дается «ромма», метка принадлежности к стае: тогда любой встречный волк будет знать, что ты из стаи Быстрой Реки. Случается, что при испытаниях вожак помогает слабым щенкам — ведь все волки любят малышей и стараются, чтобы они выжили. Однако порой он ужесточает испытания: если щенок выкажет силу и упорство — стая его примет, если нет — на долю каждого придется больше добычи, вот и все.

И прежде чем Рууко успел бы вновь оглянуться и выбранить ее за неповиновение, Иллин унеслась вперед — я увидела, как она, нагнав остальных, поджала хвост и извинилась перед вожаком.

Стая уходила все дальше, я уже едва различала темные фигуры, пересекающие равнину. Доброта Тревегга и ободряющее вмешательство Иллин добавили мне сил, я встала и потихоньку, преодолевая боль, двинулась вперед, Аззуен за мной. Вскоре дыхание начало сбиваться, снова открылась рана в задней лапе, каждый шаг отзывался болью; я шла все медленнее, то и дело поджидая Аззуена, из последних сил тянувшегося следом.

Мы брели и брели, я не чуяла под собой лап и проклинала необходимость дышать — каждый вдох стоил непомерных усилий. Стая исчезла из виду, ее запах стал совсем слабым; я даже не знала, по верному ли следу я иду.

Небо темнело.

Взрослые волки часто выходят в путь по ночам, когда отступает дневной зной, но щенков в ночные переходы не берут — волчата неспособны себя защитить и потому могут стать легкой добычей.

— Медвежья еда! — сегодня утром, еще до выхода, прошипел мне в ухо Уннан, пока Рисса с Рууко спорили о предстоящей дороге. Поглощенная их разговором, я не слышала, как он подкрался. — Не пройдет и дня, как тебя съедят медведи! Или длиннозуб утащит на обед детенышам!

Я тогда отошла от него с самым гордым видом, какой могла изобразить, но теперь, стоя с Аззуеном посреди открытой равнины, вспомнила слова Уннана с содроганием.

И все же мы шли дальше. Сколько бы меня ни злило безразличие стаи, которой все равно, жива я или нет, — другой семьи у меня не было. Хватило нас ненадолго: скоро лапы отказали вовсе, а нос перестал различать запах стаи в насыщенном воздухе Долины. Я бессильно опустилась на землю, ожидая лишь смерти; Аззуен упал рядом. Облака сгущались, вечернее небо стремительно темнело.

На меня навалилась дрема, во сне перед глазами замелькали медведи и чьи-то острые зубы. Погружаясь все дальше в сон, я внезапно увидела лицо — доброе лицо молодой волчицы. Совершенно незнакомой, явно не из нашей стаи. От нее пахло можжевельником и еще чем-то теплым и едким, на груди виднелся ни у кого больше не виданный белый полумесяц — такой же, как у меня. Может, мне привиделась мать, какой она была в юные, более счастливые дни?

Волчица из сна засмеялась, ее тепло окутало меня, облегчая боль измученного тела.

— Нет, Мелкозубка! Я из давних твоих праматерей, живших в далекие времена, каких ты и не представишь!.. Тебе не судьба умереть сегодня, сестра: ты ведь обещала матери, что выживешь и войдешь в стаю. Ты должна уцелеть и продолжить начатое мной. Дел хватит с избытком, тебе придется нелегко. — Приветливое лицо на мгновение стало печальным и гневным, однако тут же разгладилось. — Но ты встретишь и великие радости. Теперь же поднимайся, сестра. Пора в путь, дочь моя. Дороги будут трудны, надо выучиться упорству. Ступай, Каала Мелкие Зубки! Разбуди своего спутника — и вперед: туда, где вас ждет новый дом.