Закон триады - [39]

Ли намекал на сражение в эпоху Цзинь, когда в воображении перепуганного насмерть генерала все вокруг казалось ему врагами, которые гонятся за ним в горах. Но Чэнь подозревал, что на самом деле сам Ли упускает из виду врагов. Какой сейчас может быть отпуск! Отметив некоторое изменение в отношении Ли к расследованию, он задумался, уж не перегнул ли он палку, не сделал ли больше, чем ожидал от него партийный босс.

Он перевел разговор на участие в работе инспектора Рон, одну из главных тревог секретаря Ли.

– Американцы очень заинтересованы довести дело Цзя до конца, – заметил Ли. – Само собой разумеется, она должна вам помогать. Как только они поймут, что мы делаем все, что в наших силах, мы можем уже не беспокоиться. А больше нам ничего делать и не нужно.

– А больше нам ничего делать и не нужно, – задумчиво повторил за ним Чэнь.

– Конечно, мы стараемся найти Вэнь, но вполне может быть, что не найдем ее в отведенный срок. Мы не обязаны ради них лезть из кожи.

– Мне еще не приходилось работать с таким щепетильным международным делом. Пожалуйста, дайте мне более подробные указания, товарищ секретарь Ли.

– Вы все делаете правильно. Американцы должны видеть, что мы не сидим сложа руки. Ваша работа очень и очень важна.

– Благодарю вас, – настороженно сказал Чэнь, которому была знакома манера Ли подслащивать горькую пилюлю. Он ожидал продолжения.

– Но, как человек с опытом, я хотел бы вам кое-что посоветовать. Например, ваш визит к старому Ма, пожалуй, не самое удачное решение. Никто не спорит, Ма хороший доктор. Я помню, как вы старались ему помочь.

– А почему не очень удачное, товарищ секретарь Ли?

– У семьи Ма есть свои причины жаловаться на нашу систему, – нахмурив брови, сказал Ли. – Вы рассказывали инспектору Рон историю китайского доктора Живаго?

– Да, она сама попросила меня.

– Видите ли, культурная революция была национальной трагедией, в результате пострадало огромное количество людей. История доктора Ма здесь не в новинку, но для американки она может быть очень впечатляющей.

– Но ведь все это произошло еще до культурной революции!

– Ну, такие вещи и выясняются во время расследования, – сказал Ли. – Вроде сейчас ты ничего такого не делаешь, но оказывается, сделал что-то раньше.

Чэнь был поражен упреком Ли, считая его не совсем заслуженным.

– Еще меня тревожит инцидент, происшедший у Чжу. Ох уж эти старые дома с прогнившими лестницами! К счастью, ничего страшного не случилось, в противном случае американка стала бы что-то подозревать.

– Ну… – Чэнь едва удержался, чтобы не признаться, что сам он давно стал кое-что подозревать.

– Вот почему еще раз хочу подчеркнуть: ваша задача обеспечить безопасность и удовлетворенность инспектора Рон. Придумайте для нее какое-нибудь развлечение. Вы уже сопровождали гостей с Запада в качестве гида. Туристам полагается покататься по реке, посетить Старый Город, – сказал Ли. – Лично я собираюсь пригласить ее послушать пекинскую оперу. Сообщу вам, как только все устрою.

Значит, секретарь парткома действительно хочет, чтобы он прекратил расследование, хотя и не сказал ничего прямо.

Но почему? – растерянно гадал Чэнь. Ему было над чем подумать. Как он и подозревал, ему поручили опекать американку больше для того, чтобы создать видимость расследования. Никто не ждет от него конкретных результатов. Следовательно, если он всерьез намерен работать, ему придется действовать без ведома начальства. По дороге домой он пытался разобраться в мыслях, но дошел до него по-прежнему совершенно смятенный.

Включив в квартире свет, он невольно сравнил свою спартанскую комнату с апартаментами Ли. Ни тебе прелестной, изысканно благоухающей орхидеи, ни шелкового свитка с надписью, выполненной известным каллиграфом. Комната, как и женщина, не выносит сравнения, грустно подумал он.

Он достал кассету с записью бесед Юя с односельчанами Вэнь, которую ему доставили на дом экспресс-почтой. Никаких новых сведений записи ему не дали. Безразличие к ее судьбе со стороны жителей деревни можно было понять, учитывая деяния Фэна во времена культурной революции.

Старший инспектор Чэнь до какой-то степени понимал желание Вэнь держаться подальше от окружающих. Во время первых лет работы в управлении он тоже чуждался тех своих бывших друзей, которые пошли учиться в колледж или стали переводчиками в министерстве иностранных дел. Карьера сыщика не соответствовала ни его собственным надеждам, ни ожиданиям его друзей. По иронии судьбы именно потому в те трудные дни он пристрастился к переводам и писательскому труду.

Должно быть, Вэнь очень гордая женщина.

Медленно вращаясь, пленка дошла до того места, где Юй разговаривает с Мяо, обладательницей единственного личного телефона в деревне. Она рассказывала, как люди платят ей за разговоры с родственниками, находящимися за границей. Когда эмигранты хотели позвонить домой, они тоже прибегали к услугам ее телефона.

Мяо объясняла:

«Когда человек звонит из-за океана, ему приходится ждать, пока его домашние подойдут к телефону. Поскольку эти звонки стоят довольно дорого, некоторые договорились звонить домой в определенное время. Для Фэна был назначен вторник, около восьми вечера. Но в первые две-три недели он звонил гораздо чаще. Один раз Вэнь не оказалось дома, а в другой она отказалась подойти к телефону. Понимаете, у них были не очень хорошие отношения. Когда у тебя такой муж, я все могу понять. Она напоминала нежный цветок, засунутый в кучу дерьма. Даже странно, что он звонит каждую неделю, не думаю, что он много зарабатывает. Ведь он провел там всего несколько месяцев…»