Закон Талиона - [80]

— Значит, — кивнул он, — наведаемся в затерянный лагерь к неприкаянным душам. Уст-роим сектантам рыбный день.

— Думаешь — наркота? — Задал Паша, давно свербевший вопрос.

— Уверен. Выращивают индийскую коноплю в особо крупных объёмах, и ничего нового и суперхитрого они не придумали, им это ни к чему. А хрена ли ты про выводы, коли сам допёр?

Пожав влажными квадратными плечами, Паша задумчиво откусил полбаранки.

Сухов бросил взгляд на окно.

— Смеркается, — сказал он, — скоро уже. Чёрт знает, почему люблю быть в дороге. В са-молёте, в поезде, особенно в авто, чтоб не за рулём. Сидишь себе, размышляешь, по сторо-нам глазеешь. И ведь что интересно, вся моя служба вспоминается, как одна сплошная доро-га. Ночь-полночь, выходной, отпуск — побоку. Приказ — и в дорогу. Казалось бы, в печёнках должно, ан нет. Каждое новое дело, как шаг в неизведанное, как в тёмную воду. Никогда не знаешь, куда заведёт. То ли грудь в крестах, то ли башка в сортире. Начальство давит, а коп-нёшь поглубже — паникует. Куда, мол, лезешь? Нынешняя работа — праздник души. Вот так, Пашка. Собираемся, что ли?

Или туда и обратно

Апрель, 2004 год.

Покинули квартиру, как стемнело, опасно от ока вездесущих бабулек. Ключи оставили на столе — больше не понадобятся, дверь захлопнули, молча спустились к "Мазде". Машин-ка отозвалась с пол-оборота, движок томно замурлыкал. Через арку выехали на освещённую фонарями, запруженную автомобилями улицу. Не то, чтобы сплошняком, но подсвечивали витрины магазинов. Возле сумеречного скверика стайка девиц в юбочках до пупка. На стройных ногах не целомудренные колготки — чулки с резинками, чтоб обязательно прогля-дывали полоски нежной кожи на ляжках. Холодновато, однако. Сезон отлова иноземного моряка. Паша проглотил слюну.

— Проституция, — вздохнул телепат Сухов, — как форма общественного милосердия. Секс — великая сила, это я тебе, как специалист говорю, со всей ответственностью. Все разведки мира использовали, используют, и будут использовать секс, как инструмент сбора информации. И тамошняя братва ловится, как ни странно, и будет ловиться. И вовсе не странно — закономерно. Разве аморально любить красивую женщину? Нормальному мужику иногда просто необходимо сбросить напряжение. Это так понятно. Пусть за деньги, что с того? Политики тоже зарплату получают. А профессия у девчонок рисковая. Сутенёр, скотина — всё себе; менты жлобствуют; клиенты брюхоногие — не все же красавцы вроде тебя. Что ж им, забесплатно? В древней Греции храмовая проституция поощрялась даже среди замужних матрон. В древнем Риме вообще беспредел — кто кого сгрёб. Ханжество современного общества, не устраняя, загоняет проблему во мрак. А во мраке творятся вещи чудовищные. Эффективная борьба с венерикой возможна лишь при легализации секс-бизнеса. Не купринская "Яма", не дай бог, нужны современные, хорошо организованные Дома Свободного Секса. С медперсоналом, с барами, с бассейнами, с парилкой, если угодно. И девочки проверены, и сами в безопасности, и клиенты довольны, и налоги в казну, а не липкому сутенёру. А за "чистоту любви" пусть ратуют инопланетяне, только не надо смешивать позывы естества с занозой в сердце. Кое-кто талдычит о святости семейных уз, а причём здесь проституция? В огороде бузина, а в Киеве дядька. Проституция подвигает к супружеской измене? Чушь! Если мужик гулёна, один чёрт взбляднёт. Скажи, я не прав?

— Ну, ты и тему выбрал, — Павел снова проглотил скопившуюся во рту влагу, — на ночь глядя. А импотенция, к слову, бо-ольшущая трагедия.

— Это, как посмотреть. Может, наоборот — великое счастье. — Фёдор полез в бардачок за сигаретами. — Потерпи уж, на сегодня последняя. Между прочим, м-пых-пых, я лично знаком с супружеской парой…, ну, мужчина попал в Чернобыле под выброс. Выжил, но со способностью…э-э, того… Семья не распалась, сохранилась искренняя привязанность, взаимопонимание, взаимоуважение, гармония. Секс, хоть и важный элемент семейных отношений, но не доминирующий.

Паша спорить не стал. Закапал дождик, пришлось включить дворники.

Сухов молча смаковал отраву, опуская пепел в чашечку на дверце, Полежаев также молча вёл машину по пустынному шоссе. Ну, не совсем пустынному: изредка над полотном возникало жёлтое мерцающее пятнышко, быстро разделяясь на две сияющие точки, Паша автоматом переключался на ближний свет, точки стремительно росли, на краткий миг салон наполнялся фиолетовым сиянием, и тут же на трассу падала тьма, лишь в зеркальце постепенно затухали угольки габаритов. Ещё реже такие угольки разгорались впереди, они какое-то время просто висели в темноте, потом надвигались, "Мазда" на крейсерской скорости обходила препятствие, и тогда мертвящий свет чужих фар долго ещё мельтешил позади, пропадая на поворотах.

Спалив табачок до фильтра, Сухов щёлкнул пепельницей, похоронив в миниатюрном контейнере непригодный к тлению цилиндрик.

— Существует закономерность, — прервал он затянувшееся молчание, — давно подмечен-ная в народе: порядочный, законопослушный обыватель нет-нет, да и напорется на неприят-ности, а беспринципный авантюрист, нагло попирающий законы божеские и человеческие, живёт себе припеваючи. Не зря же говорят: "Наглость — второе счастье". Обыватель всё ви-дит, всё понимает, успокаивая себя фразой: "Божьи мельницы мелют медленно, но тонко", а наглец действует, и чем примитивнее действо, тем оно эффективнее.