Закон Талиона - [71]

— Мне лично трудно представить себе причину, подвигнувшую к первой затяжке первого курильщика в истории человечества. Ведь был же первый? Но сначала нужно было выбрать из разнообразия трав именно эти мясистые и горькие листья, высушить их, свернуть в подобие сигары или даже изобрести что-то вроде курительной трубки и, запалив с одного конца, втянуть в себя едкий дым. Человек, дотоле никогда не куривший, не мог испытывать потребность в глотании дыма. Особого дурмана в табаке нету, привыкание к нему — процесс совсем не моментальный. Откуда, что? Некие жреческие мистерии? Гм, тоже версия, но не более достоверная, чем любая другая. В таком разе можно допустить, что действо сие изначально было продиктовано наитием свыше. И уж много позже свою роль сыграло инстинктивное стремление приматов к подражанию. Вот я, в силу юной бестолковости, впервые закурил из чистого обезьнства да, пожалуй, из желания казаться взрослее. То, пан, есть глупство. Много раз бросал, боролся с вредной привычкой, как видишь, безуспешно, а сейчас, разменяв полвека, не вижу смысла в этой борьбе. Пока. Так вот: пока, — Сухов своеобычно перепрыгнул с отвлечённой темы на текущую, — ничего особенного не предпринимаем, работаем тонко. Столь любимые тобой грубые методы забудь. Я покопаю вокруг фирмы, ты присмотришь за братом Васей и его адвокатом. Все дела. Завтра вечером обменяемся, если не случится чего-нибудь из ряда вон. А если всё же случится, воспользуемся кодом.

Паша кивнул. В их тандеме не первый год существовал способ кодированного экс-тренного вызова с помощью мобильного телефона. Конечно, чего проще: набрал номер и говори. Но бывают, особенно в их работе, обстоятельства, когда открытая беседа по мобиль-нику не желательна, скажем, если за тобой ведётся наблюдение, или рядом с тобой находит-ся человек, которому вовсе не обязательно, а то и вредно, слышать твой разговор, да мало ли… Вот для таких вот обстоятельств и встроены в их аппаратики особые приставочки, сами по себе никакой информации не передающие, лишь включающие зуммер в режиме вибрации. Коллеги носили свои телефоны, пристёгивая их ремешком чуть выше запястья левой руки. При желании можно и поговорить, а так: нажал кнопочку сбоку, к напарнику поступил неслышный сигнал. Сколько раз нажал, столько зуммеров прошло. Количеством и продолжительностью сигналов обозначалась заранее оговорённая информация. Ни один, даже сверхвнимательный топтун не насторожится, если преследуемый правой рукой коснётся запястья левой. Вот и вся хитрость.

Из ряда вон

Апрель, 2004 год.

Капитан, уходя в плавание, свою "Мазду" непременно оставлял на стоянке Союза офицеров, а в довесок к автомобилю прикладывал стопку собственноручно заполненных бланков-доверенностей на право управления машиной. Бланки хранились в сейфе председа-теля, и он, пользуясь предоставленным правом, при необходимости вписывал в доверен-ность ФИО нужного водителя. Таким вот образом Павел полноправно оказался за рулём ав-то ныне покойного капитана — не подкопаться, катайся, сколько хочешь, поскольку данные о смерти владельца в ГИБДД не попадают.

Паше подумалось, что хоть и не уберёгся моряк от смерти, но, сам того не ведая, обес-печил им же самим приглашённых негласных следаков оптимальнейшим транспортом. Пре-имущества налицо. Первое — мобильность. Ну, это само собой. Второе: тачку можно не ща-дить, если того потребует дело. И главное: если в силу обстоятельств придётся переступить закон, то ни Сухова, ни Павла невозможно вычислить через этот теперь уже ничейный авто-мобиль. Дальновидный Сухов подсуетился и ещё в Москве организовал водительские права, естественно фальшивые, с фотографией Паши в гриме. Кроме того, этот город настолько переполнен японскими тачками, что "Мазда" цвета "мокрый асфальт" с тонированными стёклами, подобная из подобных, обычная из обычных, становится неприметной до невидимости.

В воздухе висела влага: и не дождь, и не туман — не поймёшь что. На ветровом стекле, миг за мигом, словно сами собой тут и там вскипали малюсенькие капельки воды. Через приоткрытую "боковушку в салон цедился, по-настоящему ощутимый только приезжими, запах моря-океана. Павел, выдерживая интервал и прячась за двумя-тремя попутными лег-ковушками, уже полдня таскался по городу в хвосте у серебристой "Мишубиси".

Чтобы не особенно мудрить, Павел с утра пораньше припарковался к обочине непода-лёку от входа в небольшую частную гостиницу, в которой, по данным Сухова, приютился адвокат, как отметил Паша — тот ещё сибарит. Устроился адвокат с комфортом, а вот затор-моженного и бессловесного Василия Петровича — брата покойного капитана, определил для проживания в хлипкой хижине на окраине города. Судя по всему, хозяин пригородного до-мика — пожилой то ли китаец, то ли кореец, был в курсе сектантских делишек, поскольку, не задавая лишних вопросов, жёстко ухватил Василия за руку и увёл в дом. Сам адвокат дальше калитки не пошёл, сказал пару слов на прощанье и уехал.

Ровно в десять сибарит вышел из гостиницы и направился к охраняемой автостоянке. Даже если бы Павел не предполагал за ним греха сговора с преступниками, он всё равно с первого взгляда почувствовал бы к адвокату отвращение: слишком холёный, с нижней губой — не переплюнешь, с походкой, каковую в воинских кругах называют педерастической. Че-ловек с такой внешностью по определению не может быть порядочным. Ну и хрен с ним!