Закон Талиона - [66]

— Рассказывать я буду о делах серьёзных и…опасных, — он неожиданно и совсем не-серьёзно подмигнул, — но ты не пугайся, наше дело правое. Для начала в нескольких словах обрисуем существующее положение и наше место в нём. Здание, в котором мы находимся — центральный офис Союза Отставных Офицеров. Союз, как общественная организация, зарегистрирован в девяносто восьмом. В то время ты ещё находился в Чечне, в армейской среде наверняка ходили слухи об офицерском союзе, значит, существование СОТОФ, возможно, не является для тебя новостью. Так?

— В общих чертах.

— Понятно. Тогда ещё пару штрихов к общим чертам. Союз, чтоб ты знал, помогает офицерам-отставникам адаптироваться к гражданской жизни: трудоустройство, помощь в организации собственного дела, беспроцентные ссуды на жильё и тому подобное. В стране практически каждый четвёртый, уволенный в запас офицер — член СОТОФ. Причём, органи-зация не сугубо армейская, тут попадаются ребята и из МВД, и из ФСБ и из ФАПСИ, сло-вом, все те, кто носил погоны и за годы беспорочной службы, в качестве награды получил пинок. А таких, как ты сам понимаешь, много, и калачи все тёртые. СОТОФ — организация изначально аморфная, так и задумывалась, у всех свои дела, а сюда идут, когда возникают проблемы. И это принципиально. Активистов и функционеров немного — ровно столько, сколько надо. Союз — не вещь в себе и приносит большую пользу. Здесь создан целый отдел писем. Ежемесячно приходят тысячи писем с просьбами и жалобами, и тысячи с благодар-ностями. Есть чем гордиться. Однако это, что называется, на поверхности. А теперь о высо-ком и жутко секретном. Под крышей СОТОФ образовалось ядро из тех самых тёртых кала-чей, кому не безразлична судьба России. Да, вот так, судьба страны — ни больше, ни меньше. Возможно, ты подумаешь, что, мол, собрались в кучу пенсионеры и разыгрывают из себя рыцарей тайного ордена. Отнюдь. Да не маши руками, я же сказал: "возможно". Работают в этой группе профессионалы высочайшего класса, и объединяет их, помимо всех прочих, ещё одно качество — отсутствие гибкости. Никогда и ни при каких обстоятельствах они не поступались честью российского офицера, а честность, она, знаешь ли, не всегда угодна. Приоритетные направления борьбы — терроризм и наркотики. Мы не то, чтобы подменяем силовиков, но… силовые ведомства подотчётны, несвободны от заинтересованного влияния и опутаны законами, как веригами, вернее, не столько законами, сколько разного рода зацепками в уголовно-процессуальном кодексе, на которых крючкотворы весьма эффективно спекулируют. По наркотикам, к примеру, до суда доходит одно дело из десяти, да сколько их разваливается в ходе судебных разбирательств. Вывод?

Коля отрицательно помотал головой.

— Предпочитаешь пока выводов не делать? Правильно, сначала надо подумать. При-знаться, я ожидал, что пара вопросов у тебя всё же появится. Но раз ты с вопросами не спе-шишь, я их сам выделю. Итак, вопрос первый: почему существование ядра — дело "жутко секретное"? И второй: по какому праву российские законы я назвал веригами?

— Да вроде бы и так всё понятно.

— Это вряд ли. Я поясню. Наша группа ведёт оперативные разработки по обозначенным направлениям. Силовики не потерпят вмешательства в их дела даже от бывших соратников, и не потому, что это их кусок хлеба. Обладание определённой информацией позволяет на этот кусок намазывать белужью икру толстым слоем. А тут конкуренты. Действуя тайно, мы ограждаем себя от разборок со спецслужбами и не засвечиваемся перед преступниками, что позволяет работать с высокой результативностью. Это, что касается секретности. Теперь о законах. Можно сколько угодно распинаться о демократии, но закон везде и во все времена был на стороне сильного. В нынешней России тем более. Не спорю, кое-что делается к лучшему, с девяносто третьим и даже с девяносто девятым не сравнить, и, тем не менее…. Полученную в результате оперативных мероприятий информацию аккуратно, дозировано, так, чтобы это походило на случайно просочившиеся сведения, перебрасываем заинтересованным службам. Потом по телевидению крутят сюжеты о перехваченной крупной партии наркотиков или об уничтожении боевиков-террористов. Службы пожинают лавры в полной уверенности, что до всего они докопались сами. Но иногда, подчёркиваю, иногда мы вынуждены выступать в роли судей. Это происходит в особых случаях, когда преступники, на совести которых искалеченные человеческие судьбы и смерть людей, ускользают от коротких рук государственного правосудия. Наша тайная коллегия выносит приговор окончательный и обжалованию не подлежащий. "Ибо зло на свершившего тяжко ляжет…". Тем самым, не нарушая законов божеских, мы всё же нарушаем законы, прописанные на бумаге. Совесть при этом нас не мучает. Эх, Коля, кабы ты знал, как часто нарушают законы как раз те, кто призван их блюсти. Ну, как, не испугался ещё?

Коля отрицательно покачал головой.

— Вячеслав Владимирович, я ведь не правозащитник какой, я с зоны. Кое-что повидал. Меня нарушениями напугать трудно.

— Другими словами, ты принимаешь нашу позицию и самосудом наши решения не считаешь. Так?