Закон свободы - [28]

И он воскрес, о себе он знал это непреложно. Надо и братьям по творению помочь восстать из рутины обыденной, исстари заведенной жизни.

Конечно, Эверард прав, много зла на земле. Бедняки изнывают от голода и болезней. Их угнетают солдаты, судьи, лорды… С этим надо бороться. Но не злоба должна быть оружием. Разум — вот что поведет их на борьбу. Разум, горящий в каждом из смертных. Он говорил сам себе и бедным братьям своим: вы не жалкие, приниженные создания, дрожащий лист перед лицом неведомого грозного судии, вы сами — носители великого духа. Послушайтесь его — и вы станете сильны и свободны.

Мысль его вернулась к сегодняшним похоронам, он помрачнел. Да, мир полон неверия, лжи, злобы, рабства. Но это не может продолжаться долго. Люди сами должны работать и строить — строить счастье для всех на земле. Он так и назовет свой трактат: «Рай для святых». Святых — тех, кто восстал против тирании короля и лордов, кто бьется за справедливость, — клеймят, называют круглоголовыми, анабаптистами, индепендентами. Сильные мира сего хотят их уничтожить. Это дьявол восстает на чистых сердцем, дьявол алчной плоти.

Джерард поежился и оглянулся. Нет, никого… Но что сжимает грудь такой тревогой? Он опять вспомнил Сузан, и в душе его поднялась мутная неизжитая волна, которая всегда была связана с этим воспоминанием. Он знает, почему она отказалась следовать за ним в его несчастьях. Она никогда его не любила — он был для нее только выгодной партией, подающим надежды торговцем… Он увидел перед собой ее красивое лицо с невинно-плотоядным выражением, которое в первый год сводило его с ума, и горечь, терпкая досада, гнев, мучительный стыд — все это перемешалось вместе и жгло невыносимо…

Он вздрогнул и вытер рукой мокрый лоб. Пишу о любви, а сам… Но почему вдруг Сузан? И откуда этот леденящий страх? Мурашки бежали по затылку, по шее и дальше вниз… Ах вот оно что, он тронул Змия… И враг тут как тут: за спиной, в груди, в голове! «Ты вошел в меня, исчадие ада, — сказал он с ожесточением, — но ты не властен надо мною! Я припечатаю тебя огненными словами, я выведу на свет божий твою гнусную природу!»

«Тот дух, — перо полетело по листу, — который делает одного человека тираном над другим и обращает его даже против себя самого, — это плоть, или дьявол, что одно и то же… Он рождает соблазны богатства и похоти… Когда откроются ваши глаза и вы увидите это, тогда только закон любви воссияет в ваших сердцах, и вы освободитесь от Змия тотчас же…»

Он верил в человека. Каждый из нас, писал он, торопясь закончить, — прекрасно созданный мир. Очистите же его, изгоните из себя дьявола алчности, дайте говорить в себе духу добра и правды — и вы станете разумными существами. Может быть, Англия и брошена ныне в огонь для того только, чтобы очиститься от тщеты мира сего и стать свободной? Может быть, именно сейчас настает время, когда дух возродится в человеке, когда божьи люди — бедняки — получат земное царство во владение свое и свершится наконец великий переворот: мудрые по плоти обернутся глупцами и ученые — невеждами, а безграмотные покажут свое знание духа истины? Ведь нас много, и когда проснется в нас новый разум, мы объединимся и будем иметь одно сердце и один ум…

Обессиленный, он откинулся наконец от стола. Тусклый рассвет нового дня брезжил сквозь щели ставни.

6. ИСКУШЕНИЕ

Дожди лили не переставая с самой весны. В мае едва ли выдалось два солнечных дня подряд. Лишь только облака расходились и на небе проступала долгожданная синева, как тут же словно злая темная сила нагоняла новые тучи, закрывала небо, брызгала дождем. Солдаты обеих армий, парламентской и роялистской, мокли в разбухших палатках.

Сторонники короля поднялись раньше всего в Уэльсе. Переметнулся к роялистам гарнизон замка Пембрук, старинной твердыни на берегу моря. Его вот-вот должна была поддержать всегда беспокойная Ирландия. На подавление мятежа в мае был направлен генерал Кромвель. Вместе с ним среди других офицеров выступил и полковник Годфилд. Главнокомандующий же Армией, лорд-генерал Фэрфакс, стал в середине июня лагерем под Колчестером, в 50 милях к северо-востоку от Лондона. Вместе с зятем Кромвеля Айртоном он командовал семью полками, выделенными для борьбы с роялистами в восточных графствах. Вдобавок в середине мая против парламента выступил флот, а с севера угрожали шотландцы, и кавалеры, ободренные этим последним обстоятельством, захватили крепости Бервик и Карлайл. В конце мая престарелый лорд Горинг, граф Норич, поднял крупное восстание в Кенте. Парламент, поправший вековечные королевские прерогативы, оказался в критическом положении.

А дожди все лили, лили не переставая. Темные низкие тучи закрывали горизонт, пастбища под копытами коров превращались в жидкое месиво. Уже к июлю стало ясно, что и это лето, как и прошедшие два, не родит урожая, и значит, цены на хлеб еще возрастут, голод усилится, безысходная нищета оскалит зубы. И в графстве Серри, в округе Кобэма и Уолтона, было неспокойно. На юге роялисты собирали оружие. На рыночных площадях и в тавернах какие-то люди осведомлялись, не хочет ли кто продать коня.