Закон подлости - [74]

Ночью какие-то неведомые нам птицы издавали крики и даже вопли, а может, нам это снилось, потому что мы так устали, что тут же и заснули.

Утром, совсем рано, мы проснулись оттого, что солнце светило во все щели нашего домика. Мы пошли к ручью, помылись и сели завтракать. И тут Серёга, оглядев окружающую красоту, спросил:

– А что это за гора, вон там, напротив?

– Это Эльбрус, – сказал дедушка Махмуд.

Мы оба с Серёгой поперхнулись едой.

– Как? А мы на какой горе сейчас?

– На Эльбрусе.

Мы просто не знали, что сказать. Мы на Эльбрусе, и вдали тоже Эльбрус.

– У Эльбруса, – продолжал дедушка Махмуд, – две вершины. Одна западная, другая восточная.

Мы просто онемели. Помолчав, я спросил:

– Как две?

– Так две. А что вас так удивляет?

– Да нет, – сказал я, понимая, что нельзя проговариваться о том, зачем мы идём вверх.

Но Серёга об этом не подумал и выпалил:

– А мотоцикл на какой вершине?

– Какой мотоцикл? – будто не понимая, спросил дедушка.

– Как же, – продолжал выдавать нас Серёга. – Мотоцикл, на котором спортсмен заехал на вершину.

– А-а-а, мотоцикл. – Кажется, дедушка стал догадываться. – Мотоцикл на той вершине, которая там вдали.

Видно, мы настолько не смогли скрыть своего огорчения, что дедушка спросил:

– А что это вы так расстроились?

– Да нет, ничего, – сказал Серёга, но было поздно хитрить.

– Я вижу, – сказал дедушка, – что вы из-за мотоцикла решили пойти на Эльбрус, а не из-за моего дня рождения.

Мы не могли больше врать и признались:

– Да, дедушка Махмуд. Мы действительно хотели добраться до этого мотоцикла.

– И хотели забрать его себе?

– Ну да. – Мы опустили головы, но я добавил: – Он же ничей.

– Что ж, – сказал дедушка Махмуд, – пойдём дальше. Я вас обманул, сказав, что мотоцикл на той вершине, он именно здесь, на нашей горе. Так что, дорогие ребята, пойдём вперёд и вверх. Доберёмся до вершины, я буду отмечать свой день рождения, а вы возьмёте мотоцикл и поедете на нём вниз.

Нам нечего было ответить, мы промолчали и пошли за дедушкой. Вокруг были альпийские луга. Как и говорил нам наш знакомый альпинист дядя Ян, это оказалась земля, усеянная камнями и травой. В траве иногда попадались маленькие светлые цветочки.

– А что это за цветочки? – спросил я дедушку.

– Эдельвейсы, – ответил дедушка.

Мы даже остановились от удивления.

– Эдельвейсы? Такие? Неужели это и есть те самые знаменитые эдельвейсы? Мы-то думали, что это будут какие-нибудь большие, как тюльпаны, цветы. А тут эти крохотульки.

Мы их набрали по пути целый букет, маленьких, невзрачных цветочков.

Понятно было, что они все до Москвы завянут, но надо было держать слово, данное Светке.

Мы набили эдельвейсами мешочек из-под сухарей, а сухари переложили в рюкзак.

Поднимаясь всё выше и выше, мы стали ощущать нехватку воздуха. Дедушка объяснил, что воздух на высоте разреженный и потому становится трудно дышать. Не хватает кислорода.

Мы шли по какой-то тропке над пропастью. В одном месте тропа была такой узкой, что дедушка завязал нас верёвками и мы шли спиной к скале, а перед нами была пропасть, в которую страшно было заглянуть.

Потом, когда мы прошли это страшное место, я глянул вниз, держась за выступ. Я глянул, и у меня закружилась голова, так высоко мы забрались.

Наконец-то мы остановились на привал. Развели костёр. Мы подбрасывали в огонь ветки и траву, а дедушка пошёл за водой.

Вдруг мы услышали, как он кричит, зовёт нас. Мы пошли на его голос и увидели, что он лежит на земле, а рядом с ним стоит котелок с водой.

– Что с вами, дедушка? – кинулись мы к нему.

– Ногу подвернул, идти не могу.

Я взял котелок и встал с одной стороны от дедушки, а с другой стороны его поддерживал Серёга. И вот так, опираясь на нас, он поковылял к костру.

Ясно было, что дальше мы уже сегодня не пойдём. Мы поели, попили, дедушка Махмуд сказал:

– Нам сегодня надо обязательно добраться до коша.

Кош – это домик для пастухов, которые пасут овец.

Мы собрали вещи и потащили нашего Махмуда Отпаделова дальше.

Часа два мы вот так вот, втроём, и ковыляли, уже выбились совершенно из сил, но всё-таки дошли до избушки.

Снова развели костёр, здесь для нас уже были приготовлены дрова. В домике была пачка соли, крупа в банках и спички. Поели, сидели, разговаривали.

Серёга спросил:

– Дедушка Махмуд, а как же этот спортсмен на мотоцикле взобрался на вершину? Ведь там, где мы шли, на мотоцикле не проедешь.

– Это точно. Здесь, по нашей тропе, он бы не проехал. Но есть другая дорога, по которой можно ехать. Она в обход, длиннее, чем наша тропинка.

– И до самого верха на мотоцикле?

– В конце концов они мотоцикл тащили на себе. Этот спортсмен – мой знакомый. Он возглавлял тогда мотоклуб в Нальчике. Он не сразу поднялся на вершину. Сначала доехали до приюта одиннадцати. Потом попробовали выше подняться, не получилось, спустились вниз, поставили на колёса специальные шины и, в сопровождении альпинистов, поднялись на самый верх по льду. По снегу они его в конце на себе тащили. Но всё же взобрались. Молодцы. Алексей Берберашвили зовут того героя.

– Дедушка Махмуд, – спросил я, – а зачем он на мотоцикле поехал на Эльбрус?

– А затем, – сказал дедушка, – что до него никто этого не сделал. А значит, он единственный в мире человек, заехавший на мотоцикле на вершину Эльбруса. Он совершил спортивный подвиг. Человек стремится к тому, чтобы совершить подвиг. Конечно, не всякий человек, некоторые, – тут он многозначительно посмотрел на нас, – некоторые стараются этот подвиг разрушить.