Закон моря - [8]

    Антон, упираясь в переборки, спустился в кубрик к боцману. Кнып лежал, надрывно кашлял — простуда скрутила его цепко. Сквозь задраенный люк и иллюминаторы змеились струйки воды, ржаво скрипели шпангоуты, ходуном ходила под ногами палуба.

    — Вот... — Антон протянул спасательный пояс.

    — Что наверху? — Кнып приподнялся на локтях.

    — На скалы несёт. Мичман в Изменную хочет проскочить. Сам на руль стал.

    — Не удастся, — убеждённо сказал Кнып. — Проход узок, не зря Собачьей пастью прозвали. Даже Суходолову не удастся.

    — Разобьёмся?

    — Давай наверх. Я сейчас, следом.

    В непроницаемо-чёрной ночи гудел океан, оглушая, накидываясь на суденышко, темень слепила, и ничего нельзя было разобрать в этой дегтярной грохочущей темноте, лишь кинжальный луч прожектора с ходового мостика судорожно впивался то в водяные холмы, то в зубчатые мокрые скалы впереди. Антон совсем рядом увидел ощетинившийся «собачьей пастью» узкий проход в бухту, невольно отступил от борта и вцепился в поручни рубки.

    «Баклан» ударило левым бортом, затем правым, и он затрещал, словно сдавливали его могучие челюсти. Слышно было, как дробится привальный брус. Н вдруг сноп света перестал метаться, стал плавно раскачиваться, ощупывая то спокойную черную воду бухты, то недалёкий, припорошенный снегом берег: океан протолкнул судёнышко в узкий проход и, отстав, грохотал теперь сзади, за высоким мысом Крестовым.

    Уже четверо суток в угнетающей белой тишине «Баклан» стоял, уткнувшись форштевнем в схваченную первым ледком песчаную отмель. С бортов и кормы уходили в воду боцманские лини, но рыба не шла на приманку из промороженных медуз и высохших морских звёзд. Поросшие кустарником, скрюченными вечными ветрами берёзками сопки вплотную окружали бухту Изменную. Судя по карте, ближайшее селение лежало почти в ста километрах.

    Вчерашним утром была съедена последняя четвертушка НЗ, шторм не утихал, и мичман Суходолов велел беречь силы. В кубрике лежали молча, лишь моторист Чхеидзе время от времени принимался насвистывать какой-то тягучий грузинский мотив.

    — Перестань! — не выдержав, заорал рулевой Клинов. — Без тебя тошно!

    — А ты спокойней, Клин, — сказал Чхеидзе. — Не психуй. Лежи, береги силы. Шторм кончится, а двигатель завести сил не хватит. Эх, уцелела бы рация... Антоша, неужели ничего нельзя сделать?

    — В лепёшку раздавило, — вздохнул Антон. — Была бы рация...

    — На этой дурацкой посудине даже ружья нет, — не унимался Клинов. — Нырка не из чего подстрелить. Лежать бы этому «Баклану» на дне вместе с «Арой» и «Гагарой» — лучше было бы.

    — «Баклан» тут не виноват, — тихо сказал боцман. Ему было совсем плохо, он надрывно кашлял.

    — Кто же виноват? — с вызовом бросил Клинов и, не дождавшись ответа, кивнул на Антона: — Вот кто виноват. Кок, наш кормилец!

    — Ты Антона не трогай.

    — И ты, Кнып, виноват! Вы оба! Утопили продукты... Если бы вы не перевернули шлюпку, загорали бы мы сейчас здесь, как на отдыхе. А так хоть волком вой.

    — Берегите силы, ребята, — тихо произнёс Чхеидзе. — Зачем спорить? На такой волне трудно было удержаться.

    — А если бы на шлюпке был ты? — сдерживаясь, спросил Кнып.

    — Я бы не утопил! — отрезал Кланов. — Голод — скверная штука, боцман. Сам видишь. И мичман зря наши продукты геологам отдал. Красивый жест! У них ведь ружья были. Видел?

    — Ружья я видел, да патронов к ним не осталось у геологов, — задумчиво сказал Кнып. И вдруг спросил: — А почему ты свой паек не взял? Ведь командир предлагал.

    — А потом что? — ухмыльнулся Клинов. — Травили бы как иуду...

    — Выходит, не из-за совести?

    — Всё это баланда, Кнып. Совестью брюхо не набьёшь. — Клинов поднялся с койки, с минуту сидел с закрытыми глазами. — Надо что-то придумать! Так нельзя, слышите, мы же с голоду подохнем!

    — Не бесись, — спокойно сказал Чхеидзе. — И других не беси.

    — Слушай, Клин, — Антон посмотрел на Клинова, и нехороший, жёсткий взгляд был у него при этом, — я накормлю тебя, если ты голоден. Хочешь?

    — Что же? — недоверчиво усмехнулся Клинов. — Может, у тебя припрятано?

    — Хочешь?! — повторил Антон с яростью. А сам не знал, конечно, что станет делать, если тот вдруг скажет: «Да, хочу!» — может, встанет и тут же пойдёт в то далёкое селение, что лежало почти в ста километрах, а может...

    — Ребята, бросьте вы, — поморщился Чхеидзе. — Слушать вас нехорошо. Девушки, что ли?

    — Нет, надо что-то придумать, — не успокаивался Клинов. — Шторм может ещё целый месяц бушевать. Кто знает сколько? Снежные заряды несёт — ни черта не видать. Рация разбита. Нас ведь не найдут даже. Если и искать будут — не найдут. Нельзя же подыхать вот так, заживо!

    — Вот что, Клинов, — оборвал его боцман, — ты воду не мути.

    — Я иду к мичману. Он командир и обязан что-то сделать. За это ему деньги платят!

    — Ты пойдёшь сейчас на берег, наберёшь ведро снега и разведёшь на камбузе огонь! — жёстко сказал боцман. — Надо выпарить водоросли.

    — К чёрту! — взорвался Клинов, — Только бы выбраться отсюда, до базы дойти — сразу же спишусь с этой посудины!