Закон Кейна [ЛП] - [17]

  - Хэри... то есть Кейн. Это же он? То место? Вертикальный город "Отступления из Бодекена"?

  Голос доносится из-за левого плеча. - Ага, то самое.

  - Так вот ради чего всё.

  - Нет.

  - То, что ты сделал здесь...

  - Не ради него всё затеяно.

  Он оборачивается. - Не тут ты совершил самое дурное дело?

  Кейн прямо за ним, чуть сбоку. Глаза холодны, как небо. - Даже не тепло.

  - Ты отменил бы это, если бы мог?

  - Это? Шутишь?

  - Скорее интересуюсь.

  - У тебя никогда не было чувства юмора.

  - И всё же...

  - Извини. Хотя мог бы догадаться. Ответ - нет.

  Кейн трясет головой, будто просыпаясь. - Лучше так: нет, на хрен.

  - Те щенки. Дети. Подростки.

  Кейн бредет назад к огню. - Думаешь, если спрашивать без конца, получишь желаемый ответ?

  Дункан уязвленно замирает. - Недостойный тон.

  - Куда достойнее, чем "заткни пасть". А я именно о том.

  - Ты злишься.

  - Всегда такой был. Хотя не с тобой.

  - Теперь и на меня злишься?

  - Просто... - Он машет рукой, чтобы не сказать "заткни пасть" снова. Не оглядывается. - Только не говори, будто понимаешь меня. Будто знаешь, чего мне стоило сделать то, что я сделал. Пережить всё то, что я прошел. Будто можешь хотя бы вообразить.

  - Ты пережил даже меня.

  - Нет. - Кейн оборачивается и рубит воздух между ними, и край его ладони почти невозможно увидеть. - Я же сказал. Это не был ты.

  - А кажется, что я, - мягко отвечает Дункан. - Больно, как будто это был я.

  Глаза Кейна чуть теплеют. Плечи опускаются, он кивает: - Ага, думаю, нужно было заметить. Прости. Я пришел не чтобы тебя обидеть. Или разрешить давние проблемы с папашей. Настоящего отца я простил годы назад.

  - Вот почему я здесь вместо него? - Дункан медленно шагает по снегу к юрте. - Отец моложе, чем ты сам. Выше и сильнее тебя. Я не болен. И - как ты продолжаешь твердить - не меня ты простил.

  - Всё это не к делу.

  - Уверен? Ты уверен, что я молод и силен и здоров не потому, что ты неосознанно возжелал дать папаше взбучку? Выбить из него дерьмо? Мы оба знаем, я заслужил.

  - Вот не знаю, что значит "заслужил". Знаю, так говорят люди. Знаю, почему. Но какое это имеет отношение к реальной жизни?

  Дункан расставляет руки. - Это реальная жизнь?

  - Эге, ну, еще я не знаю, что такое "реальная".

  Он кивает. - В двадцатом столетии был побочная ветвь аналитической философии, посвятившая себя изучению структурной лингво-психологии истинности суждений...

  - Тут тебе не гребаные дебаты. Или семинар. Иисусе. - Он трясет головой. - Уже забыл, как чертовски ты утомителен.

  - И не знал никогда. Сам же твердишь? Я не тот Дункан, которого ты знал. Ты не мой Хэри. Мы не встречались до этой ночи.

  - Будь кем хочешь. Лишь ответь на проклятый вопрос.

  - Но разве мой ответ не зависит, причем значительно, от реальной моей сути?

  - Чертов академик. Кончай бредить.

  Дункан признает его правоту, кивая. - Если я понял вопрос, выбор таков: или оставить мир - вселенную, реальность, что угодно - как она есть, во мраке и разрухе, или совершить, гмм... одну вещь... направить по пути, который мне нравится... - Он восстанавливает контроль над голосом, впадая в профессиональную назидательность. - Заранее зная, что любые последствия, к добру или к худу, совершенно непредсказуемы.

  - Более-менее.

  - Это выбор Обезьяньей лапы.

  - Ты сказал так, будто я понимаю, о какой хрени ты говоришь.

  - Это рассказ, написанный три столетия назад неким У.У. Джейкобсом. "Обезьянья лапа". Три желания - три шанса согнуть судьбу по своей воле - и каждое приносит лишь ужас. Изменяя судьбу, лишь делаешь ее хуже.

  - Верно. Вот только судьба - дерьмо собачье, а что хуже - зависит от того, кого спросишь.

  - Понимаю, почему тебе хочется верить в это.

  - И это всё к нашему делу каким херовым местом?

  Дункан невольно соглашается, что напутал. - Разумеется. Только лишь... я подозреваю...

  Голос затихает, он опускается на кипу мехов и шкур у костра. Он замерз. Слабость крадется по ногам и рукам, левая рука дрожит, он не может говорить - глаза открыты, и он закрывает их, чтобы спрятаться в темноте.

  - Я только хочу знать, - говорит он очень, очень мягко, - что это реально. Что это верно. Если я решусь... вернуть... такое может произойти?

  Закрытые глаза зудят. Слезы текут по щекам. - Вот и всё. Всё, что хочу знать. Всё, что нужно знать. Если я решу изменить, оно... изменится?

  - Возможно.

  - Возможно? И ...больше ничего? После всего? Ты можешь выдать мне лишь "возможно" ?

  - Дункан... Я думал, что выразился ясно. Похоже, что нет.- Голос Кейна тих и как будто полон сожаления. - Не перемена рождает непредсказуемые последствия. Сам выбор. Одно из возможных последствий выбора в том, что... возможно... перемена случится. Вот и всё, что я могу дать. Вот и всё, что у меня есть.

  - И ты говоришь, что мой выбор может уничтожить вселенную... без пользы?

  - Не без пользы.

  - А, вижу. Конечно. Эрудиция меня подвела. - Слезы льются сильней, хотя голос сосредоточен и отстраненно спокоен, как у профессора, читающего лекцию, хотя погружен в самые сладкие сны наяву. - Это не волшебная сказка.

  - Хотелось бы.

  - Тебе легче, - бурчит он. - Ты никогда не знал мира без магии.