Закон бандита - [7]

Такие вот злорадные мысли гонял я в голове, сливая лишнее в распотрошенный автоклав и заодно осматриваясь. Так. Дверь, похоже, заперта. Это плохо. Но мое оружие и рюкзак, которые я оставил перед загрузкой в кречетовский гроб, лежали на месте. Это уже лучше. Хорошо, что «Бритву» с пояса не снял. Кстати, годный совет можно в будущей книге написать – если, конечно, до этого дойдет дело: каждому, кто готовится помереть, рекомендуется озаботиться хорошим ножом перед тем, как отправиться в последний путь. А то вдруг путь окажется не последним, и в таком случае проблематично будет потом выбраться из гроба без качественного оружия последнего шанса.

Покончив с отливом, я вдруг понял, что теперь больше всего на свете хочу жрать. Помнится, у меня еще перед экспериментом желудок сводило с голодухи, но тогда в силу значимости и трагичности момента я сдержался и не стал хомячить перед загрузкой в автоклав.

Зато сейчас оторвался, благо рюкзак с продуктами лежал в двух шагах.

Вместе с оружием.

Возле автоклава раскорячился огромный агрегат, назначение которого для меня было загадкой. Экраны, лампы, кнопки, тумблеры… Наверняка ценная машина, не зря Кречетов так увлеченно с ней работал перед тем, как упечь меня в стеклянный гроб. Но главное – моя СВД по-прежнему стояла прислоненной к этому агрегату. А на столе рядом с ним лежал автомат «Вихрь», на том же месте, где я его оставил. Правда, гильз с биоматериалом моих друзей не было. Как и самого Кречетова, кстати. Ладно, разберемся.

Первым делом я проверил оружие. Все было в порядке. СВД, правда, давно не чищена, за что существенный минус ее прежнему хозяину, упокой его Зона, но с приведением винтовки в порядок я решил погодить. Мало ли, начну ее разбирать, а тут вражья сила в лабораторию вломится, застанет врасплох. Поэтому СВД я отправил за спину, присел на край стола, автомат пододвинул поближе на всякий случай, открыл сумку с припасами и принялся приводить в порядок себя. То есть жрать так, словно три дня не ел. Что, кстати, было вполне возможно – я понятия не имел, сколько пролежал в автоклаве.

Между прочим, чавканье – это тоже отвлекающий фактор. Когда оно ритмично звучит в голове, можно запоздало среагировать на странный звук за спиной. Как это со мной случилось, например.

Услышав раздавшееся сзади шипение, я схватил автомат, резко развернулся – и застыл с куском колбасы в пасти, словно кот, пойманный на месте преступления возле холодильника.

Шипел автоклав, стоявший последним в ряду. Его крышка уже почти приняла вертикальное положение. А следом за ней из стеклянного гроба поднимался… профессор Кречетов собственной персоной.

М-да… Теряю хватку. Прежде чем начать хомячить, стоило обыскать лабораторию как следует.

– Жрешь? – спросил Кречетов.

– Жру, – сказал я с набитым ртом, куда, немного придя в себя от удивления, втянул недоеденный колбасный шмат.

– Приятного аппетита, – хмыкнул профессор, озираясь. – Больше тут никого нет?

– А кто-то должен быть? – осведомился я.

– Могли, – сказал Кречетов, кивнув в сторону бронированной двери. – Но, видать, не получилось.

Я посмотрел туда, куда указывал профессор.

Из-под тяжелой стальной створки по полу расползалось пятно копоти. Похоже, с той стороны кто-то взрывчатку закладывал, пытаясь вынести дверь. Но не вышло, так как она была намертво заблокирована изнутри механическим засовом. Потому и свет аварийный, от внутреннего аккумулятора, ибо в автоклавной внешняя проводка от взрыва накрылась медным тазом. Только кто бы мог захватить лабораторию Кречетова, которую так рьяно охраняли бойцы группировки «Воля»?

– Это Захаров, – с грустью сказал Кречетов, перехватив мой вопросительный взгляд. – Он в камере сидел, со всеми удобствами. Я ему даже ноутбук дал, чтоб он мог работать – разумеется, без доступа в интернет. Однако он как-то сумел связаться с бандитами, у которых своя стальная крепость на свалке. И дал коды доступа от всех дверей. Ночью эти сволочи тихо сняли часовых и устроили резню. «Вольные» хорошие бойцы, но бандитов было слишком много. Ну, и эффект неожиданности сыграл свою роль. В общем…

– В общем, понятно, – кивнул я. – «Зеленые» никогда особой дисциплиной не отличались, это не «борги». Небось, понадеялись на неприступность комплекса, закупорились тут и ночью перепились-перекурились вусмерть. Тут бандюки их и взяли за жабры.

– Ты прав, надо было с «боргами» договариваться об охране, – вздохнул профессор.

– Скорее, не надо было Захарова оживлять и давать ему ноут, – сказал я. – Ты ж его воскресил, верно?

Кречетов кивнул, опустив глаза в пол.

– А сделал это для того, чтобы вытрясти из него какие-то сведения, – продолжил давить я. – И меня в автоклав определил по его прямому указанию. Кстати, а где биоматериал, что я тебе дал?

Профессор отвел взгляд в сторону.

– У Захарова. Он сказал принести ему те гильзы, мол, это уникальные образцы ткани мутантов, которые он должен исследовать…

Я аж задохнулся он гнева.

– Ты! Отдал! Их! Ему! Зачем???

Сейчас я готов был задушить Кречетова голыми руками, но остаток здравого смысла удержал меня от вполне естественного порыва. Смерть профессора ситуацию не исправит, а шансы воскресить моих друзей сведет практически к нулю.